– Угадали, – проворчал Данил. – В состоянии
похмельного опьянения, я бы уточнил… Итак. Ко мне в кабинет – все местные
сегодняшние газеты, личное дело Ивлева и досье на «Детей Галактики». Передайте
всем бригадирам: с сегодняшнего дня вводится режим строгой охраны – по
стандартному плану. Коменданта здания тоже касается. Начальнику охраны шефа
перейти на любой из запасных вариантов, по его усмотрению. Через полчаса вызовите
ко мне Каретникова и Крамаренко, принимать буду поодиночке. Свяжитесь с
Соловьем, если сможет, он мне нужен в семь вечера на третьей точке. Позвоните в
Москву, в «Кольчугу», и запросите от моего имени у Звягина обстановку. Что
касается лично вас – без оружия на улицу не выходить. Возможны любые
неожиданности. Понятно?
– Так точно, – бесстрастно ответила бабуля –
старший прапорщик.
Данил кивнул ей, вышел в коридор и направился в
«радиорубку», способную поразить в самое сердце любого знатока набором фирменной
электроники – от могучего компьютера до настроенных на милицейскую волну раций,
не значившихся ни в одном списке лицензий. Все четверо «белых воротничков»
вкалывали, как проклятые. Вопросительно воззрились на него. Данил кивнул им,
молча взял со стола распечатку перехватов, пробежал взглядом – ничего
интересного, разве что какой-то Басалаев-орел попался с полукилограммом травки,
о чем дурила-сержант радостно спешил доложить начальству, не ведая, что
максимум через двое суток орел этот вновь будет порхать по району, ибо адвокат
докажет, как дважды два, что пакет с анашой бедному цыгану коварно подбросили
недруги…
– Что-нибудь есть от «Лешего»? – спросил Данил.
– Три семерки.
Значит, «заимка» исправно функционировала, не ощущая на себе
постороннего внимания. И то ладненько…
Когда он вернулся в кабинет, все заказанное уже лежало на
столе. Данил скинул легкий летний пиджак, врубил кондиционер (окна были
запечатаны наглухо, у него, ясное дело, меж стеклами стояла такая же
акустическая система) и расположился в двухсотдолларовом кресле.
Губернские официозы, числом три («Шантарская правда»,
«Молодость Шантары» и «Губернские вести»), о приключившемся в Байкальске с
контейнером «Интеркрайта» конфузе не упоминали ни словом – определенно не знали
пока что, да и узнай они, вряд ли стали бы сопровождать новость
нахально-беззастенчивыми комментариями, помнили, твари, сколько имеют в месяц
на интеркрайтовской рекламе… О том же определенно помнили в редакции
«Шантарского коммерсанта» – сей вполне независимый орган подал событие без
всяких комментариев, с оттенком философской грусти и вполне заметными
невооруженным глазом нотками сомнения: мало ли что всякая шпана может подложить
в контейнер приличным людям…
Издававшуюся братией, которую какой-то дебил окрестил
«красно-коричневыми», «Сибирскую борьбу» можно было и не открывать – там все
обстояло благополучно. В свое время «Борьба» рыкнула было что-то грозное в
адрес ренегата Кузьмича, ставшего новоявленным нуворишем и служившего некогда в
одном полку с Коржаковым. Кузьмич, однако, вежливо объяснил орлам из «Борьбы»,
что он и в самом деле проходил срочную в том же полку, что и вызывавший у них
аллергию Коржаков, но служили они в разных батальонах и даже не были знакомы
(чистая правда, между прочим). И дал пламенным патриотам денег, после чего они
унялись и время от времени деликатно просили еще.
«Голос демократии», чудом дотянувший до наших дней динозавр
времен угара перестройки, о Байкальске молчал – определенно не знали. Да их и
не стоило ни в малейшей степени принимать всерьез – эти ребятки (в чьих рядах
насчитывалось аж трое кавалеров медальки «Защитнику свободной России») до сих
пор обитали в году этак девяносто первом. По их стойкому убеждению, в России до
сих пор насмерть боролись меж собой реформаторы и затаившиеся партократы,
где-то в швейцарских подвалах покоилось золото КПСС, обвальное падение рубля
было вызвано проникшими в банкирские ряды коммуняками, а все частные
товаропроизводители, жаловавшиеся на непомерные налоги, являлись платными
агентами КГБ. Ни губернатор, ни представитель президента, политики по-западному
гибкие и прекрасно понимавшие, что следует подстраховаться на случай
непредсказуемого исхода грядущих президентских выборов, денег «Голосу» больше
не давали, так что конец последнего был не за горами…
Газеты «Секс-миссия» и «Фигушки» – те вообще сроду не
интересовались ни сибирскими, ни мировыми новостями. Первая по-прежнему
старалась догнать и перегнать «Плейбой», а вторая печатала одни анекдоты и
двусмысленные карикатуры (за что и «Секс-миссию» и «Фигушки» чуть ли не в
каждом номере смешивали с грязью и «Сибирская борьба» и «Голос демократии», в
одном-единственном случае проявляя полное единодушие и даже полнейшее сходство
эпитетов и обвинений).
Зато «Бульварный листок» (представлявший собой вовсе не листок,
а шестидесятистраничный фолиант) с лихвой компенсировал скупость всех
вышеупомянутых сообщений. Под одним из бесчисленных псевдонимов (которых у
любого сотрудника «Листка» насчитывалось даже больше, чем у Ленина) был
опубликован материал размером в полполосы, украшенный игривым заголовком
«Стульчак с начинкой». Статья, как это с «БЛ» водилось частенько, являла
блистательную смесь намеков, завуалированных оскорблений, хохмочек, каламбуров
и безапелляционных суждений – но при всем при том сей пирожок с дерьмом был
испечен столь виртуозно, что даже интеркрайтовские юристы не нашли бы ни
малейшей зацепки и не смогли бы вытащить «Листок» в суд. Упаси боже, никто не
утверждал, что «Интеркрайт» стал основным поставщиком наркотиков в Сибирь – но
происшедшее с Андреевым, вскрытие контейнера и арест Бударина были поданы так,
что пресловутый «массовый читатель» непременно должен решить, будто все склады
«Интеркрайта» по самую крышу забиты мешками с коноплей, и не разоблачили
Лалетина до сих пор исключительно оттого, что он подкупил всех и вся, включая
Интерпол…
– С-суки, – сказал Данил сквозь зубы, включил
селектор. – Митрадора Семеновна, после Каретникова и Крамаренко направьте
ко мне Виталика. Если нет, найдите.
Придвинул тонкую папочку, озаглавленную без затей: «Дети
Галактики». Вытащил большую цветную фотографию Раисы Федоровны Балабановой,
Астральной Матери, Звездной Пророчицы, и прочая, и прочая.
Больше всего Астральная Матерь походила на расплывшуюся
домохозяйку, закончившую полтора курса кулинарного техникума. Однако кончала
она медицинский институт и довольно долго работала в психушке на Королева –
пока с разгаром перестройки изо всех щелей не поползли, как зерно из
распоротого мешка, очевидцы приземления летающих тарелочек, всевозможные
контактеры, апостолы Павлы и Иисусы, а также народные целители с загадочными
«международными дипломами», заряжавшие любую жидкость, от мочи до самогона,
лечившие наложением рук коклюш и геморрой, лихо изгонявшие беса (равно как и
лишние деньги из кошельков).
Какое-то время будущая Звездная Пророчица определенно
блуждала вслепую, не решив еще, к чему приложить чакру – то она прозревала с
помощью благожелательно настроенного астрала супружеские измены и будущие
автокатастрофы, то основывала Академию Сибирского Волшебства, то штопала
прорехи в ауре клиента. Злые языки болтали, что экс-доктор Балабанова в
качестве группы поддержки таскает за собой могучую кучку бывших пациентов, а
кое-кто шел еще дальше и заявлял: поскольку американцы недавно установили, что
некоторые психические болезни передаются вирусным путем, иные доктора попросту
надышались вирусом, чем многое и объясняется…
