– Поверил?
– Полное впечатление. Пытался порасспросить о деталях,
но я сослалась на коммерческую тайну. Он не налегал, только глянул столь
задумчиво, что поручиться могу: не будь я ему любимая дочка, он бы меня к вам
внедрил со страшной силой…
– Ну, о деталях в случае чего можешь и
рассказать, – сказал Данил. – Все равно подробности скоро будут в
газетах…
– А лимончик у меня, кстати, давно растаял. Знаете,
сколько в «Золотой лилии» стоит приличная косметика?
– Я тебе, между прочим, давал не лимон, а полтора.
– Помню. Вот полтора и растаяли.
– Что поделать, нет пока для тебя работы, – сказал
Данил. – Сама подумай, не предлагать же тебе совмещенный со стуком эскорт?
– Да уж.
– Вот видишь.
– Развратили вы девочку легкими деньгами, мистер Бонд…
– Что, крепко деньги нужны?
– Да нет, не то чтобы, – сказала Лара. –
Просто вспомнила, что еще год сидеть за партой, и пришла в тоскливый ужас…
Слушайте, а почему Светка должна была мне звонить?
Данил аккуратно притормозил на перекрестке, свернул вправо,
проехал метров сто, притерся к обочине и выключил мотор. Они оказались на
глухой улочке, справа тянулись двухэтажные блекло-желтые домишки сталинской
постройки, слева зеленел сквер с бюстом Вячеслава Шишкова посередине (певец
пугачевщины навещал когда-то Шантарск, за что и удостоился).
– Ты, говорят, встречалась с Ивлевым? – спросил
он.
– Удивительно точное и емкое определение. Был грех.
Собственно, греха-то и не было, так, вольности руками-губками… Светка
настучала? А что такого? Если без кавалера в свет выходить скучно, а
сверстнички как-то не прельщают – одни сразу лезут под юбку, другие, что еще
хуже, от застенчивости в судорогах бьются… К чему этот разговор затеян? И
взгляд такой загадочный? Вы любуетесь моими ножками или нашариваете в рукаве
туза?
– Вадима убили, – сказал Данил и смотрел на нее не
мигая, ловя малейшие оттенки эмоции.
– Как? – Лара столь же неотрывно уставилась ему в
лицо враз потемневшими синими глазами. – Где? Кто?
И Данил с превеликим удивлением сообразил, что ею владеет
одно чувство – з н а т ь д е т а л и. А вот это неспроста…
– Ударили ножом, – сказал он медленно, не отводя
глаз. – Деньги, золотая гайка – все осталось при нем. И пистолет тоже.
Германская «Эрма», боевая…
Вот теперь на ее побледневшем личике проступили эмоции:
страх, удивление, раздумье. Потом все схлынуло, осталась лишь холодная
решимость. Она замкнулась, как улитка в раковине. Протянула тоном перепуганной
крошки, фальшивым донельзя:
– Господи, ужас какой… – и потянула из пачки
сигарету.
– Ужас? – сухо переспросил Данил. – Я бы это
назвал загадкой, уж прости. Крайне вонючей загадкой. И ты, лапа, знаешь свой
кусочек головоломки…
– Не понимаю…
– Знаешь. Пусть кусочек. Но я-то и этого кусочка не
знаю. А знать должен.
– Зачем?
– Работа такая. Убийство это, хорошая моя, еще кое с
чем повязано…
Лара курила, отвернувшись к окну, жадно заглатывая дым
полной грудью. Ломкий пепел сыпался на юбку, она не обращала внимания, застыла,
как статуя, только рука с сигаретой двигалась размеренными движениями
механической куклы.
– Знаешь, – сказал Данил уверенно. – Весь мой
опыт ставлю на кон – знаешь… Или я гожусь лишь на мытье туалетов.
– Как знать… – совершенно чужим, незнакомым
голосом сказала Лара.
– Лара…
– Ну что – «Лара»? – она смотрела в окно,
безостановочно смоля. – Ничего я не знаю. Понял?
Данил стиснул кулаки в бессильной злобе.
Девчонка что-то знала.
Но он был бессилен. Потому что эту смазливую соплюшку нечем
было зацепить и не на чем ломать – компромата на нее нет никакого, нельзя
тронуть и пальцем, разве что в самом крайнем случае, когда земля вспыхнет под
ногами и на кону окажутся головы, – но так, слава богу, вряд ли обстоит… А
смерти она не боится, не способна еще по сопливости своей осознавать, что такое
смерть. И самой крупной жизненной неприятностью для нее была лишь заданная
папочкой порка и нехватка денег на французскую косметику. Взять ее нечем.
Стена.
– Может, тебе деньги нужны? – спросил он, чувствуя
себя жалким.
– Да? – покосилась на него Лара. – А сколько?
– Сколько запросишь.
– Лимон. В долларах.
– Слушай, я…
– Да я тоже серьезно.
– Брось валять дурака, – сказал Данил, насколько
мог беззаботнее. – Да откуда тебе знать, цену набиваешь, киса…
– Нет уж, это ты брось, – ответила Лара с улыбкой,
при виде которой Данил едва не закатил ей оплеуху. – Я, сударь, не Мата
Хари, но на столь детскую подначку не поймаете… Ничего я не знаю. А если знаю –
ты в курсе, сколько это стоит.
– Неужели серьезно думаешь, что кто-то отстегнет тебе
миллион в бумажках с президентскими рожами?
– Попытаться стоит.
– А где у меня гарантии, что ты хоть что-то знаешь? Для
серьезного торга, милая, хотя бы намекнуть полагается, товарчик хоть из-под
полы показать…
Она с той же застывше-упрямой улыбкой расстегнула
темно-красную сумочку в тон костюму и показала на ладони черный пистолетик.
«Эрма-Е-Р-652». В пару найденной при Вадиме. Для серьезной перестрелки хилая,
но если шмальнуть пару раз в упор, мало не покажется…
У Данила перехватило дыхание. Потом он выразился. И еще раз,
длиннее, затейливее.
– Вон, видишь, два мента гуляют? Если будешь отнимать,
заору благим матом, порву на себе все… Кто будет обыскивать жертву сексуального
маньяка? А ты загремишь. Пока вытащат, хлебнешь хлопот, а если еще и папа
рассвирепеет…
– Выкинь сама, – сказал Данил. – Выкинь сама,
дура. Только пальчики вытри сначала.
– Подожду пока.
Данил прикрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Открыл
глаза. Лара уже спрятала пистолет. Спокойно спросила:
– Как выглядит Фрол? Твоих лет, но пониже и пошире в
плечах, лысый, как Ленин, только еще и выбрит? Мерседес… не черный и не
коричневый, цвета спелой сливы?
– Какой еще Фрол? – пожал плечами Данил (описание
и Фрола, и одной из его машин совпадало тютелька в тютельку).
– А ты не знаешь?
– Слушай, Лара, я в последний раз попробую до тебя
достучаться… – сказал Данил. – Никто тебе лимона в зеленых не даст.
Ну нет у тебя, прости, товара на такую сумму. Не верю. Вполне возможно,
прикидывая на глазок, ну… тысяч на десять в зелени. Максимум. Только тебе и
этого не отстегнут. Потому что загнать тебе поддых кухонный ножичек выйдет
гораздо дешевле. Одному уже загнали, пистолет не помог. А если – паяльник
пониже пупа? Цапнут на улице, и папочка не спасет… Да мать твою, ты не Том
Сойер в доме с привидениями. Это взрослая жизнь. Поганая. Вонючая. Настоящая.
Тебе как-никак не семь годочков, поэтому давай расставим все по местам. Я для
тебя сделаю все, что смогу. И если за этим стоят какие-то деньги, которые можно
получить, не навлекая на себя очень уж опасных неприятностей, я постараюсь,
чтобы ты их получила до копеечки. Мне хватит моего. Но в обмен – полную
откровенность…
