Данил мог поклясться, что какие-то секунды она колебалась.
Но это быстро прошло. Лара старательно пригладила волосы, отряхнула носовым
платком пепел с костюма, глянула на себя в боковое зеркальце заднего вида,
выпрямилась, плотно сжала великолепные ноги, положила сумку на колени:
– Отвези меня назад.
И больше ни разу на него не взглянула, вышла из машины,
походкой манекенщицы направилась к своему «Опелю» – очаровательная юная дура,
знавшая мир лишь теоретически. Данил, стиснув зубы, смотрел, как отъезжает
крошка «Опель». Пригнувшись пониже лобового стекла, поднес к губам рацию:
– Живо, следом!
Парой секунд позже вслед «Опелю» вырулила со стоянки
светло-серая «Волга». Данил мысленно похвалил себя за предусмотрительность –
как душа чуяла взять с собой дежурный экипаж. Проку от этого вряд ли дождаться,
но все же замаячило что-то похожее на СЛЕД.
– Сидим на хвосте, – доложила рация. – Объект
катит по Маркса в крайнем левом ряду, не заметно, чтобы нервничал.
– Пасите до упора, – сказал Данил. – Если кто
попробует обидеть, обидчика брать. Возникнет нужда, вызывайте подмогу. Сигнал
для Пятого – «Гроза». Объект живет на Рокоссовского, в «пряничном домике», так
что учтите, не засветитесь там, в случае чего отступайте… Роджер.
Глава 7
Разборки в астральном пространстве
Когда он въехал на стоянку, чтобы сменить «Жигули» на БМВ,
орелики уже были там, дисциплинированно сидели в синей «Хонде», все стекла
опущены, наружу валит табачный дым и жизнерадостное ржанье.
Данил подошел сам, слева, склонился к окну:
– Выводы?
– Точно, в полуподвале, – враз став серьезным,
доложил усатый Степаша. – Вывеска висит, вход подметен, козырек покрашен –
все как на картинке. Мадама прибыла в восемнадцать сорок три на бежевой
«девятке». Вела сама. Дверь не закрыта, но заметили, что в вестибюльчике сидит
явный охранничек, самого нормального вида, ничуть на этих придурков не похож. У
них там что-то вроде вестибюльчика, шеф, столик полированный, телефон, и этот
ванек, значит, восседает… Зойка осталась на стреме, но пока не связывалась,
значит, все спокойно…
– Какая дверь?
– Железная, но распахнута настежь.
– Значит, так, – сказал Данил. – Не будем
усложнять себе жизнь, выяснять расположение и количество комнат, вряд ли там
целая кодла бодигардов, в самом-то деле. В штаб-квартире Астральной Мамаши не
устроят никаких «левых сокровищниц» – кто станет рисковать, когда по
подвалу шляется целая куча идиотов? Так что – атака с ходу.
– Да я этого мальчика заделаю в секунду. Пяткой с
разворота… Со столом улетит.
– Нет уж, войдем тихонько, – сказал Данил. –
Не стоит начинать свалку, обыватели еще брякнут в легавку, а нам вскоре пилить
в аэропорт… Есть идея.
…Через двадцать минут он вылез из «БМВ» у серокирпичной
девятиэтажки, у крытого кровельным железом спуска в подвал. Железо сияло свежей
синей краской с россыпями золотых, алых и черных звездочек, а у входа висела
нежно-голубая вывеска. Золотые буквы возвещали: «СИБИРСКАЯ АСТРАЛЬНАЯ
АКАДЕМИЯ». Ниже красовался золотой же трезубец – астрономический знак планеты
Нептун, а вокруг то ли каббалистические закорючки, то ли выведенные нетрезвой
рукой китайские иероглифы.
На голове у Данила было наверчено с полметра белой марли –
наподобие чалмы. Чалма перевита дешевыми пестрыми бусами, а в руке главный
волкодав «Интеркрайта» держал хрустальный цветок на длинном стебле. Трое его
ребят, вылезших из «Тойоты», были экипированы точно так же – все это за пять
минут приобрели в магазине за углом.
Бабки на скамейке ни малейшего интереса к прибывшим не
проявили. Одна с видом знатока сообщила подругам:
– Ишо шизики приехали…
Данил первым двинулся ко входу в подвал, негромко запевая на
мотив «Калинки»:
– Ом мани падме хум, Харе Кришна баббле гум… гу!
И при этом еще, стараясь не переигрывать, вихлялся
туловищем, подрыгивал ногой. Когда-то в Кабуле он наблюдал дервишей и сейчас
пустил в дело кое-какие пируэты из их репертуара. Его ребята двигались следом, дружно
подтягивая:
– Чаттануга чуча, чаттануга чуча… гой, дай, халия…
Даже детишки во дворе не удостоили их взглядом. Шантарск,
совсем недавно еще закрытый город, успел налюбоваться разнообразнейшими
цветочками перестройки – и «Детьми Галактики», и лысыми кришнаитами, и
босоногими йогами, и «зелеными» в черных балахонах с намалеванными скелетами, и
причудливо разукрашенными казаками (лампасы – Оренбургского войска, околыши
фуражек – Уральского, а погоны вообще непонятно чьи), и последователями
новоявленного Христа-Варфоломея, каждое воскресенье таскавшими своего Учителя
привязанным к кресту, и августовскими защитниками Белого дома (камуфляж, дикие
глаза, значки-блюдца с портретом Ельцина против сердца), и октябрьскими
защитниками Белого дома (камуфляж, дикие глаза, значки-блюдца с портретом
Руцкого против сердца), и крайне живописными Сибирскими Друидами (учение,
основанное находившимся в состоянии белой горячки доцентом-историком. Потом он
вылечился, но Друиды зажили сами по себе). А к неграм и японцам привыкли
настолько, что негров перестали поддразнивать: «Шо, Маугли, змэрз?» – а японцев
давно уже не дразнили кукишем с приговоркою: «Вот те, косоглазый, острова!»
Они спустились в подвал. Охранник встал из-за стола, но не
похоже, чтобы встревожился: просто лениво двинулся наперерез, таращась на них с
брезгливой отрешенностью здорового психически мужика:
– Ну, чего, чего?
Данил осенил его цветком, словно распятием, и вежливо
сказал:
– Шалом, хава нагила, бисмилла. Ба ширинзабонию лутфу
хуши, тавони, ки филе ба муе каши.
[4]
– Не, мужики, вам кого?
– Милый астральный брат, – сказал Данил. –
Мы, слуги четырнадцатого уровня золотого сечения Высшего Разума, прибыли в ваш
город, средоточие кармической праны и пранической чакры, дабы ощутить
благословенную ауру духовной повелительницы вашей… – Он словно бы нечаянно
наступил качку на ногу, и тот отпрянул. – Позволено ли будет адептам
приблизиться к вещунье академиума сего?
– Не, ну так бы и говорили, – парнишка потерял к
ним всякий интерес. – Райка… тьфу, Матерь Астральная, вон там. Во-он в ту
дверь… – Он призадумался и с тягостным вздохом родил: – Грядите, во!
Грядите туда, мужики, грядите… Там она… вещует….
Данил громко откашлялся. Степаша элегантно и четко заехал
охраннику в солнечное сплетение, сцапал за ворот и брючину, сложил вовсе уж
вдвое. Подскочил Рашид, молниеносно сковал наручниками запястье и лодыжку
битого. Жора тем временем бесшумно затворил железную дверь и повернул головку
замка.
