– Я бы тоже, смею думать, – сказал Данил. – А
что с Андреевым?
– Ноль известий. Ихние газетки тоже молчат. Послушай,
это же идиотизм какой-то…
– Это ты любителям газетной клубнички объясни, –
сказал Данил. – Они тебя послушают… И не поверят ни на грош. Детали насчет
контейнера известны?
– Более-менее. Какой-то ретивый паршивец из новеньких
решил попробовать на площадке ихнюю натасканную на порошок собачку. А этот друг
человека моментально рванул к нашему контейнеру.
– Судя по твоему тону, ты в такое отчего-то не веришь?
– Как сказать… – задумчиво произнес
Хоменко. – В конце-то концов, собачки такие у них есть. И пускают их по
площадкам в самом деле регулярно. Только есть две странности. Во-первых,
«порошковые» стульчики отыскались у самых створок. Я не великий спец по
переброске героина, но еще сто лет назад слышал: чтобы отбить собачке нюх,
достаточно завернуть пакет в пропотевшую рубашку.
– Верно.
– Вот… А второе: этот ретивый службист моментально
куда-то слинял. Нет его ни на работе, ни дома. А прокурорские объявили прессе,
что его, на американский манер, моментально где-то запрятали, скрыли от мести
гангстеров до суда, бороду приклеили, бабой нарядили… Вот только жена его, по
данным моего парнишки, что-то очень уж нервничает. И вполне вероятно, спрятали
его под метром чернозема или на сортировочной, там у нас любят в серную кислоту
окунать жмуриков – сунешь на закате, а к рассвету и вылавливать нечего…
– Ну, а твоя версия?
– Нет у меня пока версии, – сказал Хоменко. –
Одно тебе скажу точно: с пятницы через байкальский филиал «Транспорта» не
протащить и левого перочинного ножика. Сам филиал работает нормально, никто
туда не лезет. Но нашему «Транспорту» кранты с панихидою.
– Но мы ведь и до того не пускали тем маршрутом ничего
левого…
– В том-то и дело, – Хоменко поморщился. –
Если мы ничего не пускали, зачем нас засвечивать? Может, вы тут собирались
нечто провернуть?
– Ничего мы не собирались, – сказал Данил. –
Уж пора бы знать. Никто тебя болтливой институткой не считает, так что
непременно знал бы… Уж мне-то ты веришь?
– Тебе-то я верю… У тебя в машине никакой пленочки не
вертится?
– Будь спокоен.
– Откровенно можно?
– Ну, валяй.
– Могли провернуть что-то такое, о чем не знали бы ни
ты, ни я?
Данил подумал и сказал:
– Не усложняй, Паша, не надо. Мы с тобой, мил друг, по
самые уши в деле. Кое-что иногда проходит мимо нас, но вот т а к вот нас
подставлять не стали бы. И прежде всего из рациональных соображений, а не из
нежной к нам любви. Очень уж рискованно для дела, если мы с тобой о таких вещах
не предупреждены, а следовательно, не готовы к работе…
– Да я и сам так думаю. Все вроде бы прокачал, но –
свербит…
– Почеши, где свербит, – сказал Данил. – И
вообще, попала собака в колесо – пищи, да беги… Местные газеты везешь?
– Конечно. Это – для отдельного разговора…
– Я тебе заранее все скажу, – хмыкнул
Данил. – Все они к происшедшему отнеслись с умеренным любопытством, но вот
один-единственный листок у вас прямо-таки повис на штанах, пускал слюни, матеря
на чем свет стоит поганых наркобаронов, взывая к гражданской совести
байкальцев, хныча о попранных идеалах демократии… Попал в девятку?
– В десятку. Значит, уже знаешь?
– Да нет, – сказал Данил. – Просто у нас
здесь гонят оперетту по тому же сценарию, и, поскольку сходство партитур
настораживает и наталкивает, нам с тобой многое предстоит обговорить. А заодно
и поможешь мне сегодня ночью поохотиться.
– На кого?
– А кто придет… Все равно на доклад к шефу тебе идти к
одиннадцати, так что и отоспаться успеешь, если придет рано, если вообще
придет… Тебя здесь не знают, это хорошо.
– Ивлева я завтра увижу? Он не в отъезде?
Данил насторожился, но глаз от дороги не оторвал:
– А что такое?
– Сделал я ему явку, как он просил.
– Та-ак… – сказал Данил. – Быстро! Что за
явка, где? Зачем?
– Слушай, а ты совершенно уверен, что Кузьмич через
твою голову ничего никому не поручал? Я, знаешь ли, не хочу лезть в ваши
тонкости, не полагается мне по чину…
– Если бы и поручил, обязательно сказал бы. Потому что
Ивлева убили. Я тебя, прости, не буду посвящать в детали, исключительно ради
сбережения времени. Потом будет время. А сейчас выкладывай – что за явка? Или
нет, все по порядку. Он у вас был в последний раз недели две назад, обычная
проверка по его епархии…
– Ну да. Только он, помимо обычной проверки, чересчур
долго толковал о чем-то с Андреевым. А потом просил меня подыскать ему
надежного человека в Курумане. Не просто мужика, у которого можно проездом
остановиться, собравшись на охоту или рыбалку, а надежного человека, чтобы не
запивался, не болтал, не сидел прежде, не продал в случае чего… Словом, ему
требовалась самая натуральная явка.
– Сделал?
– Конечно, – сказал Хоменко. – Он явственно
намекал, что поручение исходит сверху, а вашу дисциплиночку мы знаем, люди мы
завсегда исполнительные… Пришлось сделать. Куруман – это уже не Байкальская
область, ну да повязан городок с нами даже теснее, чем со своим родимым центром
– из-за особенностей географии. Понимаешь…
– К черту географию. Потом посмотрю карту. Продолжай.
– В общем, дел у нас там нет, но многие бывают часто –
там начинается настоящая тайга, охота, рыбалка, кое-где ломают жадеит «Регина»,
но по-дилетантски, без размаха и организованности… Дал я ему одного надежного
мужика. Бывший начальник леспромхоза, сейчас держит пару магазинов, ходит по
бизнесу, с теми, кто контролирует Куруман, отношения хорошие. Не пахан, не под
паханами – но д р у г паханов. Координаты я Вадиму нарисовал все, он туда
собирался примерно через месяц.
– Зачем?
– Я ж говорю – он намекал про поручение сверху, я и не
расспрашивал.
– Все?
– Ну, вообще-то… Я его плохо знаю, он так-то мужик
нормальный? В смысле психики?
– А что?
– Он лошадей измерял, – сказал Хоменко. – На
ипподроме. Я к нему на все время пребывания, как полагалось, приставил бодигарда
– чужой город, правила безопасности… Мальчик мне потом докладывал, что Ивлев
велел поискать ходы к ипподрому. Ходы ему нашли. Он туда поехал с тем же
мальчиком и тщательно вымерял коня сантиметром.
– Какого коня?
– Да первого попавшегося. Проверял, какую этот конь
занимает площадь. И выспрашивал у ипподромных, как лошади ходят в табуне –
тесно, бок к боку, или нет, сколько занимают места. Сечешь что-нибудь?
