– Подполковник Чунаков, – представился он, сделав
небрежное движение рукой, словно собрался козырнуть, но рука на полпути
передумала. – Управление по борьбе с организованной преступностью. Попрошу
документы… господа.
Все предъявленное он проглядывал бегло, уделяя внимание,
такое впечатление, не столько анкетным данным, сколько должностям, значившимся
в их удостоверениях. Едва заглянув в Данилово, вернул половину непросмотренных
корочек тому, кто сидел ближе – им оказался один из охранников.
– Давайте прогуляемся, гражданин Черский. Недалеко.
Во-он туда, хотя бы.
Он отошел метров на тридцать от бетонки, к выкрашенному в
жухло-красный цвет пожарному ящику с песком:
– Вот, здесь и покурить можно… курите?
– Свои, – сказал Данил, игнорируя протянутую пачку
зеленого «Соверена». – Чему обязаны?
Подполковник не спеша закуривал. На его лице читалась легкая
досада, словно предстоящее объяснение ему было не особенно по душе.
– Вот что, гражданин Черский… – сказал он
медленно. – Придется попросить вас всех немедленно вернуться назад в
Шантарск. Сейчас же. Если нужна дозаправка, заправят.
– Что за фокусы? Мы прибыли, чтобы разобраться с
незаконным арестом…
– Гражданина Бударина?
– Именно…
– Видите ли, гражданин Бударин сегодня ночью покончил с
собой в камере. Так что ваша миссия бессмысленна.
– Как? – вырвалось у Данила.
– Вскрыл вены. В камере всегда найдется захованная
парочка лезвий, а у зэков в таких случаях мешать не принято – хочешь, играй в
ящик, твои проблемы… Если вы мне не верите, можем пройти в машину, я вам покажу
фотографии…
– Не стоит, – медленно сказал Данил. – Если
потом окажется, что это вранье, я вам гарантирую…
– У меня есть более серьезные дела, чем врать
вам, – сказал подполковник, но не зло – скорее еще более досадливо. –
Теперь вот еще что… У нас есть достоверная информация, что определенные…
структуры собираются устроить вам гораздо более шумную встречу. Со стрельбой на
поражение и прочими прелестями. Насколько я понимаю, большая часть из вас
вооружена тоже?
– Правильно понимаете, – сказал Данил.
– Вот видите. Мне, гражданин Черский, плевать на все
ваши взаимные претензии и сложности. Но это мой город, и если я в состоянии
предотвратить какие-то разборки, я их предотвращаю. Надеюсь, я достаточно ясно
выразился? Собираетесь жаловаться и нажимать на кнопки – бога ради. Только – из
Шантарска. В город вы не попадете. За исключением гражданина Хоменко, для
которого можно сделать исключение как для постоянно проживавшего в Байкальске.
Хотите высказать все, что обо мне думаете? Сделайте милость. Если уверены, что
таким образом чему-то поможете… Я, знаете ли, привык.
Он стоял, чуть расставив ноги, прочно утвердившись на земле,
и отступать не собирался ни на миллиметр. Данил оставил все слова при себе.
Подполковник прав…
– …В общем, вышвырнули, как котят, – сказал
он. – Бесполезно было качать права. Отправил Хоменко с ними и улетел.
– И как ты оцениваешь ситуацию? – спросил Кузьмин
негромко.
– Как тупиковую, – сказал Данил, глядя в
стол. – Мы вплотную подошли к стене и уткнулись в нее лобешником. Все,
наших возможностей недостаточно. Против нас работают либо государственные
структуры, во что я плохо верю, либо влиятельные люди не отсюда, имеющие
сильную агентуру в таковых структурах – вот в это я верю гораздо больше. Я свои
возможности исчерпал, Каретников тоже. Никто из его старых корешков в ФСБ
человека с такими приметами и фамилией-именем-отчеством не знает. Да и не
приметы это вовсе. Пышные волосы, усы и очки убираются за десять-пятнадцать
секунд. В натуральном облике, я уверен, он совсем другой. И это профессионал, только
не криминалом дрессированный, а государством… Демину он завалил с тридцати
метров. В лоб.
– Где?
– Видимо, это и был «пункт рандеву номер два», –
сказал Данил, впервые поднимая глаза. – «Карман» со скамейкой на
пешеходной дорожке меж башней речпорта и домами вдоль набережной. Она сидела на
скамейке. Ребята Каретникова видели, как она вдруг упала… На ту сторону выходят
окна туалетов всех одиннадцати этажей речпорта. Позиция выбрана великолепно –
туалеты устроены так, что двери в них из коридора запираются на задвижки. Если
открыто – значит, внутри никого нет. Если закрыто – там может сидеть
один-единственный человек, и никто не забеспокоится, нет деления на женские и
мужские, потому и задвижки такие… Он стрелял с третьего. А если бы третий
оказался занятым, к его услугам было еще десять. Гильзы, насколько я знаю, не
нашли, но в стекле дырочка от пули. Похоже, работал тот же ПСС. Он тихо
работает, щелкнет не громче, чем воздушка…
– Почему он не бросил ствол на вокзале? Как думаешь?
– Видимо, у него все же твердые корочки, позволяющие
избежать хлопот… Но это не может быть государство, Кузьмич! Ни одна силовая
структура не стала бы так мочить Есаула с Фантомасом и Рамону. Даже если он
работает на государство, сейчас он старался для хозяина… – Данил помедлил. –
Мне тут пришло в голову… Возможно, пистолет он как раз потому и не бросил, что
вскорости этот ствол обнаружится у меня под дверями. Или у тебя. Или у
Каретникова.
– Думаешь?
– Допускаю и такой расклад. Кузьмич, мы в тупике. Найти
в миллионном городе такого профи, пользуясь только тем, что у нас есть, –
это, пожалуй, и для Бортко, и для фээсбэшников неподъемная задачка… Он не
отсюда. Он залетный. Только время от времени пользуется местными пешками и
убирает их, как только почувствует, что мы можем их схавать. Думай обо мне что
угодно, но я не Господь Бог. Я не понимаю вдобавок, что ему нужно. И никто не
может доискаться, что этот сраный Ивлев прокрутил такое под нашей вывеской…
Понимаешь, создается впечатление, будто он ждет от нас каких-то поступков. Или,
наоборот, бездействия в некоем деле. Я бы плюнул на всякую гордость и сказал
ему, что мы сами в заднице, что Вадька нас обставил – но кому говорить-то? Он
же уверен, голову ставлю, что Вадька от нас работал… И ставки таковы, что он
кладет жмуриков в череду и тратит десятки тысяч долларов… Не мог же Ивлев, в
самом-то деле, выкопать в подвале булдыгинский клад?
– Будь там клад, его давно выкопали бы гэбэшники, когда
углубляли подвал и мастерили бомбоубежище… Что ты, нашего подвала не видел?
– Да видел, конечно, – сказал Данил. – До сих
пор комендант ломает голову, куда этот бункер приспособить… Не ломать же пол, в
самом-то деле? А что? Вскроем бетон…
– Хватит! – Кузьмич с размаху впечатал в стол
кулачище.
После недолгого молчания Данил тихо спросил:
– Я что, все же виноват или выхожу крайним?
– Ничего подобного.
– Сколько я тебя знаю, впервые вижу, как лупишь кулаком
по столу…
