– Может, ты на моем месте еще и головой бы в стену
впечатался, – сказал Лалетин, медленно остывая. – Весьма даже
запросто… Как по-твоему, что у нас нынче в стране? В смысле строя?
– Ну, это просто, – сказал Данил. –
Феодализм. Мужики вроде тебя – бароны. Поместные. Или как там еще назвать…
Барон сидит у себя в поместье, где волен во многом: монету чеканит, золотишко
роет, право первой ночи эксплуатирует до посинения и нестоячки, коров со двора
сводит, мануфактуры заводит… При королевском дворе, как правило, у него есть
платные заступнички, разные там герцоги и фавориты. И вольно развлекаться
баронам, пока однажды не попадет который из них под сердитый взор не с той ноги
вставшего короля… Или герцога, которому кланяется деньжишками и возами с
сушеными карасями другой барон. И вот тогда-то начинается охота с борзыми.
Только при феодализме не было персональной папочки на каждого, которую
придерживают до поры. А если и была, то иначе это называлось…
– Ну, нашу папочку пока из стола определенно не
извлекли.
– Что-то меня это не особенно и радует, – сказал
Данил. – Потому что хвосты уже в мясорубке… Еще пара таких наездов – и
придется прикрывать байкальский филиал. Тамошний «Транспорт» уже накрылся.
Сколько он давал процентов от общей прибыли?
– Не более пяти. Плюс процент-другой черного нала.
Пустяки конечно, филиал я сдал бы хоть сегодня, но это и означает, что пираньи
почуют кровь… Бог ты мой! – он затейливо выругался деревенскими
словами. – Я ведь уже начинаю одному радоваться: что в нашей вотчине нас
пока что не трогают… Это я-то… Понимаю, все от неизвестности, она всегда
страшит, но дела-то поганые… Можешь просчитать е г о следующий ход, или?
– Или, – сказал Данил.
– Ну так посмотри и послушай… – Он прошел к
видеодвойке. – Телевизор был включен, самого начала я не записал, но там и
не было ничего интересного…
Данил пересел поближе.
– Вторая программа. Передача с милым названьицем
«Тропою криминала». – Лалетин остановил пленку, включил магнитофон.
Импозантный субъект с седыми висками, в клетчатом костюме и
красивом галстуке проникновенно вещал:
– …кое-какие результаты в борьбе с перевозкой «белой
смерти» внушают нешуточные надежды, что нам удалось продвинуться довольно
далеко, и оттого я не разделяю пессимизма иных средств массовой информации.
Всего несколько дней назад правоохранительными органами Сибири, точнее города
Байкальска, был перехвачен груз героина, стоимость которого на черном рынке, по
грубым подсчетам, достигает десятков тысяч долларов. Груз прибыл в адрес некой
фирмы «Интеркрайт», и любопытно – примерно в те же дни полицией Куала-Джампура
был задержан высокопоставленный сотрудник той же фирмы, пытавшийся ввезти в
страну героин… Столь многозначительные совпадения уверенно позволяют
предположить, что мы имеем дело не с дилетантами или случайными людьми, а с
представителями организованной преступности, и следственными органами был перерезан
один из потаенных каналов переправки наркотиков. Следовало бы внимательнее
присмотреться к тому, что творится в регионах, где иные «боссы» чувствуют себя
удельными князьями. Единство России требует сильной центральной власти,
способной…
– Ну, дальше пошли общие фразы, – Лалетин выключил
видак и попытался улыбнуться, но получилось, честно говоря, плохо. – Как
тебе?
– Что это за хрен? – спросил Данил. – Рожа
часто мелькает по ящику, а фамилию что-то не помню…
– Не герцог, как ты выражаешься, но и не пешка.
Папанька русской демократии и особа, приближенная к императору. Мог озвучить
чью-то мысль, но мог и самостоятельно укусить… Ликутов.
– Ликутов… Из администрации Номера Первого?
– Ага.
– Но ведь не может так оказаться, что против нас – Сам?
– Сам о нас в жизни не слышал, – сказал
Лалетин. – Только от этого не легче. Наоборот. Жалует царь, да не жалует
псарь…
– Может, он зарабатывает очки перед выборами? –
предположил Данил вслух. – Он же прет в Думу со страшной силой…
– В любом случае ясно одно: вонь идет из столицы.
Правда, нет пока что высочайшего указания на наш счет… но если будет? Если всю
эту бодягу, соответствующим образом украшенную кучерявыми завитушками и
страшными картинками, подкинут на самый главный стол? У нас ведь самое
скверное – оказаться выбранным для примера «отрицательным героем»,
мальчиком для битья. Будь ты хоть столичный банкир. Налетят мордовороты в
пятнистом – и придется улетать для поправки нервов куда-нибудь в Лондон. И
хорошо еще, если в Лондон. А половецкие пляски на Дальнем Востоке? Власть
периодически обязана метать громы и молнии, а уж перед грядущими выборами…
– Вот и я говорю, – сказал Данил. – Переросла
проблемка мои возможности, господин барон, пора вам самому борзого коня
седлать…
– Готовь «трассу», – кивнул друг детства.
…«Трассу» в свое время проложили еще чекисты. Из подвала
метров на четыреста тянулся бетонированный ход, где свободно мог проехать
грузовик, и кончался в самом обыкновенном гараже, ничем не отличавшемся от двух
десятков своих собратьев (понятно, счастливчики, которым удалось влепить свой
гаражный кооператив в самом центре города, приписывали сей успех исключительно
собственной оборотистости, ни о чем таком не подозревая…).
Ниссановский микроавтобус остановился у невзрачного здания
бывшей бани, облезлого и обшарпанного – правда, резким контрастом выглядели
полдюжины импортных тачек, приткнувшихся во дворике. А небольшая вывеска,
загадочно гласившая «ТОО „Снодер“», никакой ясности не прибавляла, мало того,
название было подобрано так, что в памяти не задерживалось и ни с чем
определенным не ассоциировалось. Фирм и фирмочек ныне – как блох на барбоске,
поди догадайся…
Внутри начинались чертоги – та же баня, только
декорированная дорогим деревом, экзотическим кафелем и мебелишкой, непривычной
даже для капризного зарубежного народа, избалованного буржуазной демократией.
Порой навстречу попадались завернутые в простыни девочки с ангельски невинными
личиками, охранников было что-то необычно много для рабочих будней, а в одной
из комнат, мимо которой крепыш в сером костюме провел Лалетина, гомонили вокруг
уставленного пивными банками стола с полдюжины крепких мальчиков – гомонили
определенно на одном из диалектов дальнего зарубежья.
Он ждал минут пять, не притронувшись ни к бутылке
«Хеннесси», ни к закускам с подноса, которым его моментально почествовали. Во
рту стоял противный привкус промокательной бумаги, и ничего не хотелось.
Конечно, больше всего ситуация напоминает феодализм. Вот только прежним баронам
было не в пример легче защищаться от капризов полудекоративного короля – самым
житейским делом считалось, если барон запирался у себя в замке и поливал
немногочисленных королевских латников кипящей смолой со стен. При удаче бароны
даже брали короля за манишку и нахально диктовали условия. Английская Великая
партия вольностей, сводящая с ума нашу образованщину как символ древней
западной демократии, на деле была манифестом исключительно баронской вольности,
подписанным загнанным в угол монархом…
