Я стоял, слушал пространство, вертя головой и боялся тронуться с места. И вот тут ощутил толчок отчаяния — всё! Я стою в безбрежной, абсолютно тёмной пустоте, как в океане! Разве что соль под ногами твёрдая…
Стискивая зубы, вставил батарейки в фонарик и посветил назад — луч рассеялся, не достав стены (а она всегда проблескивала от света или переливчато мерцала). Но ведь всего сто шагов назад мой «эхолот» точно отбивал её!
А если я давно утратил эту способность — чувствовать препятствия, и давно иду неведомо куда? Я аккуратно, след в след, развернулся и пошёл, стараясь точно идти своим невидимым маршрутом, отмерил сто шагов и послушал стену — пустота! Иногда я начинаю пугаться, суетиться, часто дышать и озираться, готовый бежать. И побежал бы, не сползи с опущенного плеча ружейный ремень. Я успел перехватить автомат у самой земли и ощущение оружия в руках на миг остановило «мандраж». Не отдавая себе отчёта, не думая, передёрнул затвор и выстрелил от живота. Вспышка у ствола ослепила, звук громыхнул над головой, усиленный многократно, однако сквозь всё это я различил характерный, звенящий напев рикошета.
И капель вмиг прекратилась…
Впереди стена!
Было желание проверить ещё раз и хотя бы примерно определить расстояние, но ясность сознания вернулась вместе с чувством осторожности: говорят, в пещерах опасно не то, что стрелять, а даже громко разговаривать, особенно когда не знаешь, какая кровля над тобой. Резонанс от выстрела может обрушить свод, и если от первого ничего не полетело сверху, то это чистое везение, от второго может и полететь…
По направлению выстрела я прошёл всего двадцать два шага и, внезапно запнувшись, упал на откос стены.
И когда отлежался, внутренне посмеиваясь над своими страхами, решил не надеяться больше на свои «сверхъестественные» чувства, а идти дальше только вдоль её подошвы, в прямом контакте. Конечно, это намного затрудняло движение, вдоль стены почва была не ровной, с завалами глыб и камней, скатившихся вниз, и всё-таки я больше часа никак не мог оторваться от неё и отойти хотя бы на сажень. Потом немного успокоился и пошёл зигзагами, щупая ногами стену через каждые пятьдесят шагов.
А «эхолот» всё-таки работал, поскольку окончательно оправившись от момента паники, я снова начал чувствовать препятствия не только ногами. Правда, и звук падающих капель снова появился, отчего я инстинктивно поднимал лицо вверх, хотя никакой влаги тут не было и быть не могло. Потом начало казаться, что преграда не только справа от меня, но ещё и слева, причём, чуть ли не с каждой минутой прослушивается явственнее. И когда расстояние между стенами выровнялось, рискнул, отошёл от своей и не ошибся: я уже давно находился в галерее!
Вставил батарейки, на несколько секунд включил свет — труба почти круглого сечения, очень напоминающая тоннель метро. Разве что стены не чугунные и пыльные, а голубоватые, искристые, с выпирающими молочно-белыми желваками вверху и продольными полосами внизу. Чистота, как в операционной — и ни малейшего движения воздуха.
Это уже результат! Я потушил свет и начал развинчивать фонарик, однако зрительная память в самый последний миг выхватила и отложила ещё какую-то неясную и неестественную для такой обстановки деталь. Что-то ещё находилось в этой трубе, причём, в нижней её части, среди неясных полос, и сильно отличалось по цвету и форме: всё округлое, а это вытянутое и объёмное.
Ну вот, начинаются галлюцинации — первый признак обезвоживания организма. Но я всё-таки включил фонарь и отчётливо увидел самый настоящий силовой кабель, растянутый невысоко от пола и уже врастающий в пушистую соль. Если её ионы, которыми насыщен воздух, притягиваются к изоляции, значит, под ней идёт ток.
Меня не особенно-то шокировала взрывчатка, заложенная ниже шахты недалеко от входа в подземелья, поскольку такое саперно-техническое оснащение было понятно: в случае, если туда проникнут какие-нибудь «каркадилы», кто-то крутанёт взрывную машинку и встряхнёт гору, навечно замуровав вход. Но откуда здесь, на такой глубине, самые настоящие коммуникации? И зачем? Неужели и сюда забралась оборонка? В принципе, здесь можно пересидеть любую ядерную катастрофу, если Гои пережили оледенение некогда цветущего, субтропического Севера. Была бы только вода!
От волнения я забыл счёт шагов и когда спохватился, отмахал больше полукилометра. Труба не кончалась, шла строго в одном направлении, и судя по ощущениям, то расширялась (или кровля поднималась вверх?), то сужалась так, что стенки уже чувствовались плечами. Потом стало тяжело дышать, началось сердцебиение, я сбавил темп и прошёл ещё двести шагов, прежде чем обнаружил, что иду на подъём. Когда же в очередной раз распластался на соляном полу перевести дух и ещё раз включил свет, вдруг понял происхождение этого тоннеля — древняя подземная река! И не вода здесь текла, а гидротермальный раствор, насыщенный минералами и солью, и по тому, как всё это откладывалось на стенках, можно было судить о всех геологических пертурбациях Урала. Но есть ли там, куда я иду, самый необходимый для человека минерал — обыкновенная пресная вода?
Не думать о ней я уже не мог, поскольку в ушах стояла сплошная и гулкая капель, но впереди по-прежнему был сухой тоннель, и ничего не говорило, что в конце его есть свет. Я шёл и упрямо считал шаги, чтоб не замыкаться на навязчивой мысли и не свихнуться, почва под ногами вроде бы становилась более пологой, и в этой подземной пустой реке всё чаще стали попадаться «плёсы» — небольшие зальчики, где под отложениями соли должно быть лежали камни, округлые очертания которых повторялись на поверхности. Кабель то пропадал, затянутый соляной изморозью, то выпирал из стены, краснея заржавевшей стальной оплёткой, и я всё больше думал, что выйду на какой-нибудь подземный оборонный объект. Впрочем, было уже всё равно, кто там есть впереди — Гои, вояки или даже проникшие в копи «каркадилы», главное, была бы у них вода. Напьюсь, а потом разберёмся, кто есть кто…
Часы встали неожиданно, и если неисправность компаса я заметил сразу, то тут сначала ничего не понял: как ни посмотрю, всё семнадцать минут третьего, но послушаю, вроде идут и завод у пружины до отказа. И лишь когда посветил на циферблат секунды две-три, понял, что теперь заблудился не только в пространстве, но и во времени.
Но когда случайно посветил вперёд, в трёх шагах увидел дверь! Точно такую же, как в залах, массивную, обшитую листовой медью, с литой ручкой и накладными кованными навесами.
Дверь, возле которой остановилось время…
Фонарик выключить не смог, батареи разрядились полностью, и в наступившей темноте на миг показалось, найденный выход — призрак, обман зрения, игра последней вспышки света. Можно было сделать эти три шага, выставив руки вперёд, и убедиться, есть он, или нет, но я стоял, отчётливо осознавая, что если двери не окажется, сил и упорства идти дальше тоже не будет, потому что капель в ушах заглушит остатки сознания.
Я достал спички, с треском разодрал презервативы и внезапно увидел, как из коробка исходит зеленоватое сияние. С предощущением чуда осторожно открыл его и будто выпустил свет наружу: звездчатая искра на золотой булавке светилась так, что я сначала увидел свои руки. Там, на поверхности, ничего подобного не было, хотя я много раз доставал украшение Валкарии и при свете, и в темноте логова. Не зажигая спички, я поднял искру над головой — дверь существовала!
