Она и сама поняла, что ее вопрос прозвучал глупо. Но не смутилась, еще шире улыбнулась, оголив перламутр здоровых зубов.
– Да, – буркнул он, усаживаясь за руль.
Закрыл дверцу, завел мотор, но, коснувшись ногой педали «газа», чуть не взвыл от боли.
Он не проехал и пяти метров, остановился. Татьяна подошла к нему; глянув на его страдальческую гримасу, сама открыла дверцу.
– Что с тобой?
– Нога...
– Хочешь, я отвезу тебя?
Гарик посмотрел на нее из-под удивленно приподнятых бровей.
– Я умею.
«А почему бы и нет?» – подумал он. Если Марина остается с каким-то Кириллом, то почему он не имеет права увезти с собой Татьяну?... Если вдруг Марина питает к нему хоть какие-то чувства, то ревность всколыхнет их.
– Попробуй.
Он перебрался на пассажирское сиденье, но Татьяна не спешила сесть в машину.
– Я сейчас...
Она сбегала к костру, минут через пять вернулась с рюкзаком, аккуратно уложила его на переднее сиденье. Все это время Гарик посматривал назад, в сторону, где осталась Марина. Но ее не было... «Дрянь».
Татьяна рывком стронула машину с места. «Девятка» легонько дернулась, когда она переключилась на вторую скорость. Но переход на третью прошел гладко. Машина пошла ровно. Было видно, что вождение Татьяне дается с трудом: излишняя сосредоточенность, вытянутая вперед, поближе к лобовому стеклу, голова...
– Ездить где научилась? – полюбопытствовал он.
– У отца «семерка», учил ездить. И на права собираюсь сдавать.
– Умница.
– Знаю, – быстро глянув на него, кокетливо улыбнулась Татьяна.
– Со мной зачем поехала?
– Плохо тебе. С Кириллом дрался?
– И не только. Там еще двое. Были.
– А-а, Дима и Вадим. Его друзья...
– Аж неудобно как-то, – пренебрежительно усмехнулся Гарик. – Прямо избиение младенцев какое-то...
– Хочешь сказать, что ты их, а не они тебя...
– По-другому и быть не могло.
– Марина говорила, что ты зверь...
– Что? – всколыхнулся Гарик.
– То есть в хорошем смысле зверь, – спохватившись, уточнила Татьяна. – То есть я в хорошем смысле... А она...
– Что она?
– Она в плохом... Боится она тебя. И с парнями боится дружить, опять же из-за тебя. И Кирилла отговаривала...
– От чего?
– Любовь у них... А она боялась, что ты узнаешь об этом... А Кирилл сказал, что все равно. У него брат крутой. Да и сам он карате занимается, говорят, что черный пояс...
– Пусть он повесится на этом поясе... Что ты там про любовь говорила? – не в состоянии разжать челюсти, сквозь зубы спросил Гарик.
– Любовь у них, говорю...
– Хочешь сказать, что Марина любит этого?...
– Любит. И это я тебе точно говорю... Да ты и сам все видел.
– Что «ты видел»?
– Ну, как они с Криллом, это...
– Не было ничего.
– Ну, может, ты не видел...
– Хватит!
Гарик топнул ногой, и снова боль выстрелила в голову. Едва сдерживая вопль, он крепко зажмурил глаза.
– Что с тобой?
Татьяна остановила машину, испуганно уставилась на него.
– Нога... Подвернул...
– У меня отец в травме работает, он умеет вправлять...
Недолго думая, она вышла из машины, открыла дверцу с его стороны, взяла его за ногу, развернула на себя. Задрала штанину, сняла кроссовку, за ней носок.
– Ой! Что это? – ужаснулась она, глядя на его исполосованную шрамами ступню и лодыжку.
– Эхо войны...
– Тебе в больницу надо. Отец сейчас на дежурстве. Поехали!
Она не предлагала ему ехать в травму, она требовала от него повиновения. К тому же бразды правления были в ее руках...
* * *
Даниил Авдеевич больше походил на палача-костолома, нежели на врача-костоправа. Крепкая голова, тесаное лицо, короткая могучая шея, борцовские плечи, мощные руки с толстыми и сильными, но мягкими пальцами. Он ощупывал ногу, а сам как будто смотрел на какой-то невидимый экран перед глазами, будто видел там рентгеновский снимок.
– Кости вроде целы. А вывих...
Неожиданно резко он дернул ступню, Гарик закусил губу, чтобы сдержать стон. И тут же облегченно вздохнул: боль отступила.
– Что с ногой было? – спросил травматолог.
– Транспортная мина, под машиной сработала...
– Удачно склеили.
– Да вроде.
– Как же в армию тебя взяли, если плоскостопие у тебя?
– Вы и это увидели?
– Ну ты, парень, даешь. У меня двадцать лет практики... Обувь у тебя дорогая...
Даниил Авдеевич взял кроссовку, осмотрел ее снаружи, изнутри.
– А толку нет... Ногу где лечили?
– В госпитале, в Москве.
– Видно, что светила работали. А почему ортопедические стельки не прописали?
– Не знаю. А надо?
– Он еще и спрашивает... После праздников к ортопеду нашему на прием запишись. Он скажет, что делать. Не ходить, летать будешь...
Гарик лишь горько усмехнулся в ответ. Ему и без стелек неплохо, и с ними, но без Марины он точно летать не будет...
– И с лицом у тебя что-то неважно... Мина? – усмехнулся врач.
– Да, гражданского действия, – хмыкнул Гарик.
– Подрался?
– Что-то в этом роде.
– Из-за Татьяны? – с подозрением и в то же время с отцовской дотошностью спросил Даниил Авдеевич.
– Нет.
– У тебя с ней что?
– Ничего.
– Смотри у меня! – нахмурился врач. – Я тебе ноги обратно повыдергаю, если обидишь девчонку. Ты меня понял?
Гарик выдержал его взгляд, но ни слова не сказал в ответ. И Даниил Авдеевич молча обработал его раны на лице.
Татьяна ждала его в коридоре. Поднялась, нежно улыбнулась, неловко сцепив опущенные руки.
– Ну как?
– Нормально.
Он сел в машину на свое законное место, Татьяна устроилась рядом.
– Погода какая! – весело сказала она. – Весна, солнце, душа поет...
– А моя рыдает, – перебил ее Гарик.
– Из-за Маринки?
– Не важно... Тебе со мной скучно, тебе к своим надо. Поехали, я тебя обратно отвезу...
