– А у нашей Параши уже есть жених, – осклабился Вадик.
Он грозно цыкнул на Музыканта, и тот без прекословий взялся за уборку. А Вадик со страждущим видом подошел к Кириллу.
– Браток, может, у тебя еще есть, а?
Илья полез было в карман за деньгами, чтобы заказать новую порцию горячительного – отпраздновать пусть и не полную, но победу. Но Кирилл остановил его взглядом. И отрицательно покачал головой, глядя на Вадика.
– Извини, братишка, ничего нет.
– Ну, нет так нет… А травки нет?
– Эка ты загнул! – вмешался Кирилл. – Иди-ка ты спать. А завтра поговорим.
– Ну, завтра так завтра, – огорченно согласился Вадик и побрел к своей шконке.
Илья подсел к Кириллу, потер огнем горевшее горло.
– Зачем ты так с Вадиком? Он же меня поддержал.
– Мало выпил, вот и поддержал. Да и то потому, что ты спину не показал. Поверь, окажись ты на полу, он бы и пальцем не пошевелил, чтобы тебе помочь…
– А ты?
Илье не понравилось, в каком тоне Кирилл говорит про Вадика, хотя сам даже слова не сказал против Сельдеца.
– Я бы помог, – не сморгнув глазом ответил Кирилл. – Но ты сам справился… Хотя, конечно, надо было добить эту сволочь.
– Помог бы, добили.
– Э-э нет, так нельзя. Если бы он тебя с ног сбил, тогда надо было бы помочь, а так нет… Хотя, может, ты и прав, может, вместе нам надо было… А Вадика всерьез не воспринимай. Он – человек настроения, кто наливает – тот друг. Сельдец ему не наливает. Но может и подогреть, травкой угостить, чтобы под себя настроить. Ты с ним настороже держись, с этим Вадиком. Ненадежный он.
– А кто в тюрьме надежный?
– Никто… Никому не верь. Ни Вадику не доверяй, ни мне. Сам себе верь, надежней будет. Ладно, спать давай, а то ночка у нас неспокойная будет.
– Почему неспокойная? – насторожился Илья.
– Да потому, что спать по очереди будем – сначала ты, потом я, как договоримся. А ты как думал? Сельдец не первый раз в зоне, он знает, как теряется авторитет. Если он тебе не отомстит, братва ему этого не простит. Он хоть и не очень крепкий изнутри, но напакостить может. Так что надо держать ухо востро, как бы ночью не подкрался. И за Музыкантом наблюдай…
– За Музыкантом? Его что, тоже нужно бояться?
– Петух – существо бесправное, что ему скажут, то и сделает. А он может нагадить.
– Как?
– Подойдет к тебе да в щечку поцелует. Ввек тогда не отмоешься. Сам потом вместе с ним в одном углу цветочки будешь нюхать…
– Ну нет, – изменился в лице Илья.
– Порядки в тюрьме от лукавого, все здесь против нормального человека. Только всякая мразь вроде Сельдеца и выживает… В общем, ты давай лезь к себе да постарайся заснуть. Будить тебя не буду, корпусной разбудит…
Илья пытался уснуть, но его одолела нервная чесотка. Вроде бы и кровь еще хмельная, и тело чистое, но спасу нет, как свербило изнутри. Он понимал, что виной всему страх перед Сельдецом и возможной расправой. Он пытался бодриться, гнать от себя прочь паническое настроение, но чесотка только усиливалась.
Поздно вечером, перед отбоем, в камеру вошли корпусной и надзиратель, в проходе перед дверью выстроили весь спецконтингент. Остап и Сельдец тоже втянулись в строй, который правильно было бы назвать организованной толпой. Илья уловил на себе ненавидящий и в то же время похотливый взгляд своего врага. Мурашки пробежали по спине.
После отбоя мало-помалу нервный зуд прошел, потянуло в сон. Но спать было нельзя, потому что подошло его время дежурить. Илья лежал на боку, обозревая притихшее пространство камеры. Дежурное освещение, по яркости своей мало чем отличающееся от обычного, позволяло ему видеть все, за исключением того, что творилось за блатной ширмой. А там теплилась своя жизнь, Остап и Сельдец гнали чифир, о чем-то переговаривались меж собой, возможно, строили козни против строптивого новичка.
Спать хотелось невыносимо, но все же Илья устоял перед соблазном. И в час ночи разбудил Кирилла. Тот сразу же поднялся, сел на свою шконку, устремив взгляд в пространство перед собой. Илья положил голову на подушку, но вдруг понял, что спать ему совсем не хочется. Закон подлости. И все же он заставил себя уснуть, но ему тут же приснился страшный сон – надвигающийся Сельдец с ножом в руке. Он проснулся, лихорадочно глянул в сторону блатного угла. Там все спокойно. И в камере все спят – в том числе и Кирилл, лежит и беззастенчиво похрапывает. Вот и верь кому-то после этого… Но ведь Кирилл сам не раз предупреждал, что верить ему никак нельзя.
Глава восьмая
Машин в Рубеже с каждым годом становилось все больше, а транспортно-пропускные возможности улиц не расширялись, поэтому заторы и пробки на дорогах стали уже привычным явлением. Подобные явления чреваты потерей во времени и терпении, а владельцы отечественных автомобилей становились жертвами еще одной дополнительной проблемы – у них перегревались не только нервные системы, но и двигатели внутреннего сгорания. Андрей ездил на старой «девятке» и потому не очень удивился, когда в один далеко не самый прекрасный момент его автомобиль заглох на холостом ходу в самом центре города. Стрелка датчика температур зашкаливала за красную отметку. Весело, хоть плачь.
В расстроенных чувствах он вышел из машины, открыл капот, долил воды в расширительный бачок. Но стрелка датчика даже не шелохнулась и стартер не подавал признаков жизни. А вокруг суета, машины нервно сигналят, водители матерятся. И без того пробка на дороге, так еще вставший намертво автомобиль существенно осложняет движение. Но Андрей не мог в одиночку отогнать машину на обочину, и если не найдутся желающие помочь ему, то его «девятка» так и останется камнем преткновения на дороге. А желающих не находилось. Может, кто-то из водителей и хотел ему помочь, но такие были только вдалеке, а подъезжая к инвалиду отечественного автопрома, каждый из них резко изменял свое желание на сто восемьдесят градусов. Обогнут препятствие, обматерят про себя Андрея и продолжат путь, забыв о том, что хотели помочь…
Но все же помощники нашлись, правда, в кавычках. Новенький внедорожник «Ланд Ровер» с затемненными окнами, пытаясь объехать застрявшую «девятку», ошибся в маневре и зацепил ее бампером. Машина остановилась, из нее тут же выскочил какой-то взъерошенный тип с бешеными глазами. Лицо искорежено злобой, в руках бейсбольная бита. В нем было столько агрессии, что Андрей на пару мгновений растерялся и даже почувствовал себя виновным.
– Ты, урод! Какого черта здесь твоя помойка делает?
Он держал биту на изготовку, примеряясь к голове Андрея, как будто это был мячик для битья.
– Это не помойка, это автомобиль «ВАЗ-2109». Успокойтесь, гражданин! – воззвал к нему Сизов.
Но мужчина не унимался:
– Я тебе сейчас успокоюсь, козел!
