– Мне – совершенно не важно! – ответила она слишком поспешно и столь эмоционально, что щеки ее стыдливо зарумянились.
– Тогда мне тоже, – с ласковым изобличением во взгляде улыбнулся Андрей. И все так же ласково, но без всякого нарекания добавил: – Мне кажется, мы снова отклонились от темы.
– Да, мне тоже так кажется… Ваша бывшая девушка… э-э, гражданка Сатарова, созналась в том, что оговорила вас.
– Тебя, – поправил Андрей.
– Что? – непонимающе, как будто откуда-то издалека посмотрела на него Виктория.
– Оговорила тебя… Я предлагаю перейти на «ты».
Скорее всего, это было нахальством с его стороны, но рука сама потянулась к ней, накрыла ее ладошку, которую она держала поверх стола.
– Предложение отклоняется! – резко и с возмущением отказалась она.
Но, как ни странно, руку из-под его ладони не убрала. Сделала вид, что не заметила.
– Тогда можно я буду называть вас Викой? А то Виктория Михайловна – как-то чересчур официально.
– Тогда называйте меня просто – товарищ старший лейтенант. А насчет официальности, так мы в официальной обстановке и находимся.
– Но мы бы могли встретиться неофициально… Например, сегодня вечером сходили бы в кино…
– В кино?.. – в раздумье повела она бровью. – В кино можно… Хорошо, что вы не пригласили в ресторан. Тогда бы я точно отказалась.
– Почему?
– Потому что это слишком. А в кино можно… И уберите, пожалуйста, руку с моей руки.
– А разве… Ух ты, а я и не заметил! – мягко отдернув руку, соврал Андрей.
– Я так и подумала, – смущенно, но с задорным огоньком улыбнулась Виктория.
И, чинным движением оправив юбку, поднялась со своего места.
– Думаю, мне уже пора.
Андрей чувствовал, что ей не хочется уходить, казалось, она ищет предлог, чтобы задержаться. И, похоже, она его нашла.
– Да, совсем забыла сказать, – вспомнила она.
И вернулась на место.
– Иван Герасимович попросил поговорить с вами, – напряженно, как будто через силу сказала она.
– О чем?
– О любви… – все так же натужно улыбнулась она.
– Это интересно.
– О любви к ближнему… Это не мои слова, это его слова… Иван Герасимович просил передать, чтобы вы, Андрей, умерили свой пыл.
– Та-ак! – озадаченно и даже с ехидной насмешкой протянул он. – Это действительно интересно.
– Поверьте, мне это совсем не интересно. Но Иван Герасимович настоял. Он просил, чтобы вы оставили в покое Антона Борисовича Окулова.
– Убедительная просьба устами красивой девушки?
– Думайте, как хотите, – Виктория виновато опустила глаза.
– Ему-то какое дело до наших с Антоном Борисовичем отношений?
– Значит, есть дело. И он не хочет, чтобы вы усложняли эти отношения.
– Я слышал, они – друзья детства?
– Может быть. Но меня это не касается…
– Зато касается меня…
– Антон Борисович убедил сына забрать заявление.
– А я, значит, должен за это оставить его в покое?.. А если это он убил свою жену?
– Есть уголовное дело, ведется следствие, и не вам его вести.
– Но как же, я веду оперативную разработку заключенного Теплицына, которого обвиняют в убийстве…
Андрей собирался добавить, что в результате этой разработки его вины не установлено, но Виктория его опередила:
– Заключенный Теплицын приходится вам родственником, не правда ли?
– Э-э… По большому счету, да, – обескураженно согласился Андрей.
– Значит, в ваших действиях прослеживается личная заинтересованность?
– Выходит, что да, – вынужден был признать он.
– Я бы на вашем месте не стала упрекать прокурора в личной заинтересованности, – с ощущением неловкости, но пристально посмотрела на него Виктория.
– Наверное, вы правы.
– А следствие разберется, кто прав, а кто виноват.
– Початый пытался скрыть важный для следствия факт, который мог бы оправдать обвиняемого.
– Я знаю, о чем вы говорите. Но я бы не сказала, что Альберт Денисович пытался скрыть анализ планктона. Скорее всего, он пытался его придержать, чтобы использовать в последующем… К тому же Альберт Денисович отстранен от ведения этого дела. В самое ближайшее время будет назначен новый следователь.
– Кто?
– Этого я вам сказать не могу… Мне уже пора. До свидания!
– Да, пожалуйста… – Андрей поднялся со своего места вслед за ней. – Прошу!
Открыл перед ней дверь, но тут же подумал, что просто обязан проводить ее до контрольного-пропускного пункта.
Опять же неосмысленно, но с желанием он провел рукой по ее талии, пропуская ее вперед. Ему показалось, что Виктория приятно напряглась – как будто его прикосновение доставило ей удовольствие.
Андрей привык к мрачным и гулким коридорам, к срамным запахам, проникающим сюда из камер, но сейчас, рядом с Викторией, он чувствовал ущербность тюремного мирка, в котором существовал больше по собственной воле, нежели по принуждению. А сама Виктория казалась ему хрупкой и незащищенной, и хотя она не давала поводов так думать о себе, он остро желал стать ее ангелом-хранителем или хотя бы просто надежным путеводителем по этому потустороннему миру…
Он проводил ее и до контрольно-пропускного пункта, и за тюремные ворота вышел вместе с ней. Небольшая площадка перед тюрьмой с беседкой, где ждали своей очереди посетители, родные и знакомые заключенных. За площадкой, в небольшом пространстве между ней и дорогой росла черемуха – цвела пышным цветом и благоухала так, что ноги сами приросли к земле. Ни Андрею не хотелось уходить отсюда, ни Виктории.
– Как будто в другой мир попали, – озвучила она его мысли.
– Я уже и забыл, зачем ты приходила, – хмелея от запахов и ее присутствия, чувственно улыбнулся он.
– Я передала тебе просьбу прокурора.
– Тебе это интересно?
– Нет.
– Мне тоже… К черту всех!
Он взял ее за руку, она сделала движение, будто собираясь высвободить ее. Но замерла в нерешительности. Ей нравилось чувствовать тепло и крепость его руки, но все же она отстранилась.
– На нас же смотрят, – слегка обозначенным поворотом головы указала она на темные бойницы тюремных окон, как будто кто-то действительно мог за ними наблюдать.
– Пусть смотрят.
– Пусть. Но только не здесь.
– Сегодня в восемь возле кинотеатра.
