Костик уважал его. Но побаивался. Может быть, потому ни разу ему и не позвонил. Да Леха и сам не пытался его найти. Не до него. Видно, своих дел много.
А у Костика дел нет. Они живут с Эммой в свое удовольствие. Проедают и прогуливают остатки своих капиталов. А их осталось не так много. Нужно думать о будущем. А будущее у них одно – музыка.
Он мог бы продолжать писать гимны для «новых русских», для их фирм. Но Марк, Юлин муж, сказал, что в этот бизнес ему лучше не соваться. Намекнул, что его переняли сильные мира сего. И если что не так, ему просто переломают руки и ноги. Мол, дикие законы дикого рынка. Костик не раз убеждался в этом на собственной шкуре. Поэтому предостережение принял. Тем более, ему вовсе не хотелось писать скучную и бестолковую музыку для идиотских гимнов. Зато кто-то другой делал на этом неплохие деньги. Правда, Марк не сказал, кто именно.
Костику не надоела идиллия семейной жизни. Но его уже магнитом тянуло в большую музыку. Он должен был возвратиться на большую сцену. Но не один. А вместе с Эммой. И в жизни, и на сцене вместе, иначе нельзя.
Но Эмма упрямилась. Все чего-то боялась. Костик убеждал ее, что бояться им нечего. Аргументированно доказывал. Чуть ли не каждый день. Она слушала, даже соглашалась. Но у него на поводу не шла.
Сегодня Костик снова завел свою пластинку. Но на этот раз у него есть козырь, против которого Эмма не устоит. Давно пора выложить его.
– А ты знаешь, сколько у нас осталось денег? – спросил Костик. – Не считала…
– Зато я считал… У нас всего восемнадцать тысяч долларов.
– По нынешним временам – это много, – сказала Эмма.
Но уверенность уже слетела с нее.
– Да что ты говоришь! Будто не знаешь про уникальное свойство денег. Когда-нибудь они заканчиваются. А нам нечего больше продавать…
Они уже продали все ее драгоценности.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Хватит балдеть! Пора браться за дело.
– Опять ты про свое…
– Не опять, а снова…
Неожиданно нашелся еще один козырь, под язык подвернулся.
– Знаешь, я могу найти другую солистку. А искать уродину я не буду, сама понимаешь…
В Костика полетела подушка. Хорошо, что не утюг.
* * *
– Вообще-то, я сейчас занят…
Герман с важным видом восседал в кресле. Нога заброшена за ногу, в зубах сигара дымится. Кожаные брюки, кожаный пиджак. Только белая водолазка под ним давно уже не белая. Будто полы ею кто-то мыл…
– Ну да, ты уже говорил, – кивнул Костик.
Германа они нашли недавно. Как только решили с Эммой, что пора браться за дело. Сначала он очень обрадовался. А затем стал набивать себе цену.
– У меня проект. Сейчас уже на полных оборотах крутится. Сами понимаете, все дни расписаны по минутам…
– Да уж слышали про твой проект, – усмехнулась Эмма. – Очень оригинальный…
– А чего смешного? – Герман сделал обиженное лицо.
– Твой Мура гремит на всю страну… – Еще бы! У него такой голос…
– И не только голос… А правда, что он «голубой»? – спросил Костик.
– Ну, любит, когда его в попу делают… Сейчас этим никого не удивишь…
– А он правда кому-то лицо расцарапал?
– Да было дело… А что?
– Да ничего. Мы уж думали, это просто реклама. В смысле, скандальная…
– Ха! Это с тобой, Константин, я мульку рисовал. А Мура сам по себе ходячий скандал. Может штаны прямо на сцене снять, задницу показать. Ничего выдумывать не надо. И журналистов на него натравливать не нужно. Они сами за ним бегают…
– Сам себе реклама…
– Вот-вот…
– И ты его менеджер.
– Плюс продюсер.
– Даже так?
– А что, на месте стоять?
– Трудно с ним?
– А то… Я ж говорю, ходячий скандал. Сам себе придурок. Честно скажу, раз не вытерпел. По роже вмазал…
– То-то я смотрю, у него в нижнем ряду зубов не хватает…
– Я бы ему и верхние выбил…
– Да не можешь, – усмехнулся Костик.
– Почему не могу?
– А потому…
Костик протянул ему газету. В нем интервью Муры. Где он на чем свет стоит костерит своего менеджера и продюсера. И заявление, что он разрывает с ним отношения. И уходит под опеку Вадима Куприянова.
Герман небрежно глянул на газету и отшвырнул ее в сторону. Но ничего не сказал.
– Хочешь сказать, это реклама? – спросил Костик. – Средство привлечь дополнительное внимание…
– Да ничего я не говорю, – скис Герман. – Это все правда…
– Значит, Вадим Куприянов обошел тебя на повороте…
– Скоты! Оба меня кинули. Я в этого Муру бабки вложил, в люди вывел. А он, гад, крылья расправил да к другому скоту перелетел… А бабки мне не вернули…
– Подай в суд.
– Что? – поморщился Герман. – Да вы хоть знаете, какая о Куприянове слава ходит?..
– Какая?
– Хреновая, вот какая… Нельзя ему дорогу перебегать. Обязательно что-нибудь случится. Или кирпич на голову упадет, или машина переедет… Ну его в задницу, упыря этого…
Костик и Эмма переглянулись. Как бы соглашаясь, что и на самом деле от Куприянова можно ожидать чего угодно. – Значит, кинули тебя, – подвел черту Костик.
– Кинули…
– Значит, ты свободен…
– Получается так…
– А мы уже другого менеджера себе подыскали, – подмигнула Костику Эмма.
– Я вам дам другого! – подскочил на месте Герман.
Насчет другого менеджера Эмма пошутила. Не нужен им был никто другой. Им нужен Герман. Он подходил им во всех отношениях. К тому же их связывали дела прошлых лет…
* * *
– Ну как? – спросил Костик.
Под его аккомпанемент Эмма исполнила восемь новых его песен. Он надеялся на похвалу. Но на лице Германа нарисовался кисляк.
– Откуда у тебя это?
– А ты думал, я время терял? В деревне времени много было. Свежий воздух, природа, чистота мысли…
– Коровы, петухи, – хмыкнул Герман.
– При чем здесь это?
– А при том… Коровы в твоих песнях мычат да петухи кукарекают… Неплохие вроде песни, мелодичные. Но навозной лирикой от них за версту прет. Не хватает ритма, энергетики большого города. Бомбы нет. А народ сейчас без бомбы не взорвешь. Им что-нибудь эдакое чумовое подавай, чтобы колбасило, чтоб душу в гармошку и ноги врастопырку… А у тебя тишь да благодать, как в деревне…
