– Вполне… В общем, вот тебе адреса ресторана и твоей квартиры, ключи. Живи и помни мою доброту… У меня все. А теперь сделай так, чтобы я долго-долго тебя искал и не мог найти…
Митя не подал ему на прощание руки. Повернулся к нему спиной и походкой супермена зашагал к своему джипу. Машина стояла на том самом месте, где когда-то он оставлял свою «восьмерку»…
* * *
Мама поняла его сразу. Если ему грозит смертельная опасность, значит, нужно исчезнуть из дома. Бежать в милицию бесполезно. Метастазы криминальной опухоли проникли и в правоохранительные органы. Никто не в силах оградить Леху от беды. Только он сам в состоянии помочь себе.
А потом, если верить Мите, в столице у него есть и работа, и жилье. Мама может хоть каждый день навещать его.
Но Леха переживал разлуку с другим человеком. С Викой. Любовь к ней – рок. От которого не отвертеться…
Он уже собрал вещи, готов был уходить. Но мог ли он уйти, не повидавшись с Викой?..
Ему очень не хотелось встречаться с Марией Станиславовной. Но любовь требует жертв…
Дверь открыла Викина мама.
– Ты? – удивленно спросила она.
Непонятно, то ли огорчилась, то ли, напротив, обрадовалась.
– Я… Мне бы к Вике…
– Ну проходи, раз пришел…
Вика сидела в кресле. Но не в обычном. А в специальном, на колесиках. Инвалидная коляска, в которой можно было передвигаться по комнате.
Она обрадовалась Лехе. Но сколько при этом тоски было в ее взгляде. Казалось, она хочет провалиться сквозь землю. Провалиться, чтобы он не видел ее в инвалидной коляске, убогую и беспомощную…
Но Леха не видел в ней инвалида. Он видел красивую цветущую девушку. Милую, любимую. Он смотрел на нее, любовался ею. И его охватывала нежность.
– Вика, – сказал он. – Дело в том, что я должен уехать…
Она не заплакала. Напротив, улыбнулась. Но сколько страдания в этой улыбке!..
– Я знала, это должно было случиться… Все правильно, у тебя своя жизнь. Ты молод, здоров. Я больна, у меня нет будущего… Иди и не вини себя ни в чем. Желаю тебе счастья!..
– Какого счастья? О чем ты, Вика?..
– Ты же не просто уезжаешь. Ты женишься на другой…
– Какая чушь!.. – искренне возмутился Леха. – Ты же знаешь, я могу жениться только на тебе!..
– Это правда? – Ей очень хотелось верить.
– Даже не сомневайся… Я уезжаю. Пока не знаю, на сколько. Но вернусь. К тебе и за тобой… Хочешь, на край света вместе уедем?..
– На край света? – засияла она. – Это там, где счастье?..
– Что-то в этом роде… В общем, жди. Я вернусь…
Леха любил ее. А еще ему было до жути жаль ее. Любовь и жалость. Эти два чувства навалились на него всей своей тяжестью. Дыхание перехватило, на глаза навернулись слезы. Еще немного, и он не выдержит.
– Вика, ты меня жди…
Он уходил от нее. Но только для того, чтобы вернуться…
Он должен вернуться.
Часть третья
Глава первая
Леха. 1994 год
1
– Лично мне, братишка, твои песни в кайф. Лично мне… А вот клиентура недовольна…
Леха помрачнел. Не понравилось ему, что Гоша, владелец ресторана, сам зашел к нему в крохотную гримерку. Вид его хмурый. Теперь эти слова…
– Кому не нравится, пусть не слушает, – попытался отмахнуться Леха.
– Да это понятно. Но у нас ресторан. Не клиенты для нас, а мы для них…
Гоша явно не собирался с ним соглашаться. В глазах у него приговор.
– В общем, мы тут подумали, и я решил. Ты нам больше не подходишь…
Вот так-так. Всего две недели он работает в «Золотой ноте». По две-три песни каждый вечер из репертуара «Голубой мечты», в одиночку, под аккомпанемент обыкновенной семиструнной гитары.
В свое время Гоша обожал «Голубую мечту». Во времена их славы он с братками из ореховской «бригады» потрошил кооператоров на Рижском рынке, брал под свою «крышу» торговые ларьки. В девяносто первом остепенился, открыл свой ресторан. Все деньги, всего себя в него вложил. Живет сейчас, в ус не дует, да еще и пенки с наваров снимает. Спокойная жизнь и никакого криминала. Разве что среди клиентов криминал. Братки здесь частые гости. Да и приблатненных типчиков хватает.
Братки, «новые русские» – народ сентиментальный. Любят тряхнуть стариной, вспомнить молодость. Как ни странно, когда собираются свои, эта публика нередко предпочитает сивушный самогон самым дорогим сортам виски. А кабачковая икра – в это трудно поверить – под закусь идет лучше красной или даже черной икры…
Только вот далеко не все связывают свою бурную молодость с «Голубой мечтой». Поэтому и воротят нос от Лехи, от его песенок. Не в кайф им. Не в цвет… А они бы спросили, как сам Леха относится к своему репертуару. Он бы им ответил – тошнит его от этих сладко и липко намазанных композиций.
Но кто его спрашивает? Его просто увольняют…
А уходить Леха не хотел. Прав был Митя – работа ему досталась что надо. Непыльная, напрягаться не нужно. И платил ему Гоша хорошо. По пятнадцать баксов за вечер. Совсем не мало, если помножить на тридцать, на количество вечеров в месяц.
– Ты, конечно, извини, – тяжко вздохнул Гоша. – Для меня ты есть и будешь «звезда». Но ты сам уже понял, что таких, как я, мало…
Увы, Гоша был прав. Люди иногда сами узнавали Леху, иногда им говорили, что, мол, гляньте, солист группы «Голубая мечта». Порою на него смотрели откровенно заинтересованно. Хотя и без ажиотажа. Но в большинстве случаев люди лишь посмеивались.
А один по пьяни взял да назвал его «козлом». Какая-то сявка из какой-то «бригады». К ответу Леха его призвал. Вывел в сортир да его рожей унитаз почистил. А что толку? Лишние треволнения. Как бы в ответ не наехали. И наехали бы, если б не Гоша…
Но теперь у него не будет Гоши. Отрекается тот от него. Из-за мизерного рейтинга или, даже лучше сказать, его полного отсутствия.
– Значит, увольняешь…
Леха сделал над собой усилие, чтобы не показать, насколько он расстроен. Гоша ведь уважал его не только за то, что он бывшая «звезда». Прежде всего он видел в нем крутого пацана, бывшего зэка, за которым не водилось «косяков». Ему нравилось в нем его умение держаться, владеть своими чувствами. И за себя он умел постоять…
– Извини, брат, бизнес есть бизнес…
– Ну тогда спасибо тебе…
Концерта не будет. Пора собираться домой, досрочно. А завтра искать работу. Как-то жить дальше надо.
Справедливости ради нужно сказать, что Митя и работу нашел ему нормальную, и квартиру снял не абы какую. Однокомнатная, добротная мебель в полном наборе, чистота, порядок. Уютно ему в своем жилище.
