– Ну, если от одной…
Разговор продолжился уже за столом.
– Почему проект загадочный? – спросил Артем.
– Потому что никто про эту певицу не знает. Принесли песню на ротацию… э-э… врать не буду, даже заплатили. Хотя это зря, песня – супер, перспективный хит. Со дня на день ждем ее в наш чарт. Как минимум до первой пятерки доберется…
– Как пить дать, доберется, – вскрыв банку пива, кивнула Вероника. – Точно, на сирену похоже. За душу берет, завораживает…
– А потом как корабль о скалы, – усмехнулся Тарыгин.
– Это ты о чем? – спросил Артем.
– А для чего сирены поют? Чтобы корабли заманивать…
– В древнегреческой мифологии да.
– Есть мифологии, а есть аналогии… Никто, конечно, о скалы не разобьется. Но есть в этой песне что-то пугающее… нет, лучше сказать, тревожное… А песня хороша, не вопрос.
– Как будто Маша Светлова поет.
– Да, есть что-то… Но это не Светлова. Это Сирена…
– А Светлова не могла стать Сиреной?
– Зачем ей это? – задумался Тарыгин.
– Кто-то меняет сценический образ, а кто-то – сценический псевдоним.
– Насколько я знаю, прецедентов пока не было. Но в нашей эфэмерии все возможно. Начать проект могли с дутой таинственности. Помнишь, как Глюкозу раскручивали: никто не знал, кто это такая, а потом раз, и явление мисс народу… А тут еще Сирена вдруг окажется Машей Светловой… Все может быть…
– Но пока точной информации нет?
– Абсолютно. Пришел человек, принес деньги и диск, сказал, что нужна ротация, мы пошли ему навстречу, все очень просто. Нас тогда информация о Сирене не волновала: вокруг одни сплошные проекты, один грандиозней другого… Короче, был человек и нет, как найти его, не знаем…
– А вы ищете?
– Нет. Зачем? Рано или поздно сам даст о себе знать…
– Как он представился?
– Да как… Имя – Викентий, это я запомнил, а отчество… надо записи поднимать…
– Фамилия?
– Нет, фамилию не назвал.
– Вы что, и договор с ним не заключали?
– Нет. А зачем? – слегка замялся Тарыгин.
– Как зачем? – удивился Артем. – А если он в суд на вас подаст за то, что песню без разрешения крутите?
– Э-э… да, такой вариант не исключен. Но зачем ему это, если он деньги заплатил?..
Артем пожал плечами. Видимо, хоть какой-то логике поддаются законы только того шоу-бизнеса, который проходит через кассу. А когда мимо – лучше не лезть в эти дебри. Похоже, деньги некоего Викентия осели в чьем-то кармане в виде неучтенки.
– В жизни всякое бывает…
– Бывает, – удрученно кивнул Тарыгин. – Сам знаю, что промашку допустил. Но у него взгляд такой…
– Какой?
– Тяжелый. Сам весь такой мягонький, ухоженный, изящная бородка… Очки очень дорогие, без оправы. В лице что-то аристократическое, утонченное. Одет строго и в стиль… Короче, типичный метросексуал. А взгляд такой пронзительный… Цепкий, тянущий. Как будто нервы на катушку наматывает. Я бы даже сказал, гипнотический взгляд… И еще эта родинка на переносице. Не очень большая, но заметная. Такое ощущение, будто она смотрит на тебя, как будто и не родинка это вовсе, а мистический «третий глаз»… Кстати, у буддийских монахов с этим очень серьезно. У них человек с такой родинкой – это или злой дух, или добрый, одно из двух…
– Буддизмом увлекаешься? – спросил Артем.
– Нет, больше пивом, – насмешливо сказал Тарыгин.
И протянул гостю вторую банку пива. Но Артем покачал головой. Хватит с него.
Глава 11
Увы, синяка избежать не удалось, хотя возможность была. Если бы Тарыгин вчера вместо банки с пивом предложил мерзлое мясо, опухлость могла бы сойти. Но Артем не подумал, а Тарыгин не догадался или не захотел помочь ему – из вредности, например, чтобы осталось хоть одно-единственное светлое пятно на черном фоне его поражения. Жаль, что это «светлое пятно» имело темно-лиловый цвет и заливало все верхнее веко.
Когда над глазом светит фонарь, на некоторые вещи вокруг смотришь более мудрым взглядом. Как ни крути, Артему преподали урок. Нужно серьезней относиться к оперативной работе. С женщинами быть осторожней, с мужчинами – внимательней. Также не следует соваться в воду… без удостоверения. И еще, что не менее важно, – пить надо меньше.
– А что это у нас такое?
Мысли о высоком были оборваны язвительно-крикливым голосом секретарши Кати. Артем закрыл синяк непроницаемыми стеклами солнцезащитных очков, но, казалось, она видела сквозь них.
– Где удостоверение? – хмуро спросил он.
– Это у Варвары Карловны… Она вами очень интересуется, – ехидно сообщила девушка, с интересом разглядывая Крякина.
В отличие от Артема Петр хорошо подготовился к началу новой рабочей недели. В субботу окучивал супермаркет, но так ничего и не накопал. Зато в воскресенье не кутил, не употреблял, выспался в свое удовольствие, поэтому сегодня имел свежий вид. И еще прическу подправил, которой наградил его стилист Щеколдин. Новый прикид – новый имидж. Крякин знал, что смотрится неплохо, поэтому держался непринужденно, уверенно.
– И что там у вас под очками, товарищ лейтенант, обязательно спросит! – едко улыбнулась она Артему. – Или как правильно к вам обращаться? Наверное, господин лейтенант.
– Ну чего ты к человеку пристала? – не дождавшись ответной реакции со стороны своего напарника, заступился за него Крякин.
– Давайте, давайте, человеки, Варвара Карловна вас ждет!
Майор Вештель посмотрела на Крякина со сдержанным, но приятным удивлением. На Артема – с пренебрежением.
– Ну, и как успехи, господа офицеры? – тем же тоном, что и Катя, спросила она.
– Пока никак, – покачал головой Артем.
– Иного я и не ожидала.
– Москва не сразу строилась.
– А это для кого как!.. Вот, господин лейтенант, ваше служебное удостоверение!
Варвара Карловна хотела положить «корочки» на стол более-менее аккуратно, но в последний момент рука ее дрогнула, и сложилось впечатление, будто она швырнула их.
Удостоверение было совсем новым, оно пахло и типографской краской, и чернилами для гербовой печати. Главное управление внутренних дел Москвы, отдел особых расследований, лейтенант милиции Гончар Артем Игнатьевич, следователь отдела.
– Это что, меня в штат включили? – недоуменно спросил он.
– Ага! – в язвительно-упрекающем тоне отозвалась Вештель. – И в штат включили, и сразу же новое удостоверение. Вы, господин лейтенант, непонятно чем всю неделю занимались, а я по отделам кадров бегала, удостоверение вам оформляла. Мне что, делать нечего?
