– Нам бы столик где потише, – бравурно сказал он. – Но чтобы ваша улыбка была погромче. Надеюсь, мы подружимся и расстанемся друзьями.
Девушка намек поняла – радость в глазах стала ярче, улыбка шире. Ей не пришлось утруждаться, чтобы подобрать им столик получше: день будний, свободных мест хватало.
Артем выбрал столик, от которого начинался широкий проход на танцпол. Они находились в дальнем и самом тихом уголке зала, но могли видеть все, что проходит на площадке и на сцене за ней.
Кресла за столиком казались небольшими, но сидеть в них было так мягко и удобно, что Артему расхотелось уходить. Да и обстановка располагала к отдыху. Музыка энергичная, танцевальная, но совершенно ненавязчивая в своем звучании – бодрила кровь и не давила на уши. На сцене зажигали две симпатичные девочки «гоу-гоу», на танцполе – молодежь и те, кому за тридцать. Энергия толпы, танцевальный драйв… А стриптизерши отдыхают, и хорошо, если сегодня их не будет вообще.
– Мне здесь нравится, – одобрительно улыбнулась Варвара Карловна.
– Что будем пить? – деловито спросил Артем.
– Мы начинали с коньяка. Им бы и закончить… Только не бери дорогой.
– А вы не переживайте, как-нибудь договоримся, – сказал он, весело подмигнув замершей в ожидании официантке.
– Банкет за твой счет? – слегка нахмурилась Варвара Карловна. – Нет, так мы не договаривались.
– И не договоримся! – решительно заявил Крякин.
– Что ж, армянский коньяк – тоже неплохо, – пожал плечами Артем. – Если он армянский… Тем более что я пить не буду.
– Как это не будешь? – удивленно посмотрела на него Варвара Карловна.
– Мне домой надо.
– И не думай.
– Могу остаться. Но на сто грамм не тянет…
Он считал себя любителем выпить, но при этом легко мог отказаться от спиртного – особенно если не располагала обстановка.
– А ты заставь себя.
– Ну и шутки у вас, товарищ майор.
– Это не шутки… Ты что, нас не уважаешь?
Артем мог бы устоять перед женщиной, но Варвара Карловна говорила с ним как офицер с офицером. А в офицерской среде испокон веков с подозрением относились к тем, кто в застолье отказывался выпить за компанию. Такой человек или здоровьем слаб, или «стук-стук-явамнедруг»…
– Уважаю.
– Тогда какие проблемы?
– Никаких… Но тогда, извините, Армению заменим на Францию. Возьмем что попроще… Девушка, нам для начала бутылку армейского «Хеннесси».
Утром ему нужна была свежая голова, и ради этого он заказал проверенный коньяк.
– Простите, какого? – удивленно и настороженно повела бровью официантка.
– Вот что значит в армии не служить, – цокнул языком Артем. – Армия – это вооруженные силы, то есть ВС. А еще есть «Хеннесси VS», по-нашему, «ВС». Теперь понятно?
– Теперь понятно.
– Марешаль из рябчиков заказывать не будем, фрикасе из осетрины у вас тоже нет… Нам что-нибудь попроще и погорячей, ну и побыстрей, желательно…
– Могу предложить фирменное блюдо – каре ягненка с овощным рататуем и картофелем.
– Ну, если с рататуем, тогда конечно… А пока, будьте добры, подайте нам салат из креветок с грибами, фруктовое ассорти, мясную и сырную тарелку. И бутылку хорошего настроения…
– И еще сок, – добавила Варвара Карловна. – Можно грейпфрут. И пачку «Voge»…
Крякин так же скромно добавил к заказу бутылку минералки.
Девушка подала коньяк в бутылке, вазочку со льдом, широкие бокалы, которые Крякин тут же наполнил больше чем наполовину.
– На два пальца надо, – запоздало подсказал Артем.
– Если коньяк армейский, то и пить его надо по-армейски, – покачала головой Варвара Карловна. – Можно даже за боевое братство тост поднять. Почему нет?
Она не стала смаковать напиток, как это обычно делается в таких случаях; медленно, со вкусом, но за один раз осушила бокал.
Переглянувшись с Крякиным, Артем также выпил до дна.
– Только какое оно у нас боевое? – риторически спросила она, усмехнувшись себе под нос. – Я когда в следственном управлении работала, мне даже стрелять пришлось. Да, в преступника…
– Попали?
– Да, попала, под служебное расследование… Правда, все обошлось… И на задержании была… В общем, весело было. И какие мужчины… А здесь?
– Мы вам чем-то не угодили?
– Да нет… Комнатные вы какие-то все… Тот же Безроднов, – всю жизнь по кабинетам… Ты, Гончар, только не обижайся… Что ты знаешь? Что ты видел в этой жизни? Ночные клубы? Девки с ногами от ушей…
– Неправда, однажды я видел девушку с ушами от ног, – сыронизировал Артем.
– А братка с волыной ты видел? – с бахвальской какой-то агрессией в голосе спросил Крякин. – Он с пистолетом, и ты с пистолетом, он в тебя стреляет, ты в него…
– И ты, конечно, его завалил!
– Если бы не завалил, меня бы здесь не было… А квартиру ты брал, где два психа засели – один с ружьем, другой с топором?
– Брал. Только там немного по-другому было – с ружьем один, а с топором другой…
– А-а, молодо-зелено, – не поверив ему, насмешливо махнул рукой Крякин.
– Ничего, у меня еще все впереди.
– Чтобы чего-то стоить, надо на «земле» сначала поработать! – продолжал донимать его Крякин.
– Себе больше не наливай, – пристально посмотрел на него Артем. – Тебе хватит…
– Да я еще тебя перепью!
– Вот этого, капитан, не надо! – осадила подчиненного Варвара Карловна. – Мы пришли сюда не для этого.
– Да, я понимаю, – усмиренно кивнул Крякин и снова наполнил бокалы.
Варвара Карловна пила неторопливо, но, как и в прошлый раз, без передышки. На стол она поставила пустой бокал. Артем внимательно посмотрел на нее – ни в одном глазу. Только щечки еще больше порозовели.
Каре ягненка запивали коньяком из второй бутылки, а когда опустела и она, Варвару Карловну потянуло на танцпол, где все еще толкалась разгоряченная публика.
– Я не танцую, – с балаганной важностью махнул рукой Крякин. – Не люблю…
Артем с иронией посмотрел на него. Капитана еще не развезло: голова на грудь не свешивалась, глаза не закрывались. Но язык уже заплетался, и на ногах он держался не ахти.
Его и самого слегка покачивало, но зеленый змий на голову еще не сел – извилины не закупорены. И танцевать он умел – не хуже мальчиков «гоу-гоу», время от времени подменявших своих девочек. Только рубаху он расстегивать не стал, чтобы не смущать Варвару Карловну, которая даже не пыталась перейти с ним на «ты» или хотя бы чуть-чуть сократить дистанцию в их отношениях. Если судить об опыте следовательской работы по умению пить и не напиваться, то ее можно было бы назвать мастером своего дела. И на ногах она твердо держалась, и глаза совсем не пьяные. Танцевала она, правда, неважно. Ее техника застряла где-то в ритмах начала-середины девяностых годов. Зато зажигательной энергии в ее движениях было с избытком.
