Еще два часа ушло, чтобы через базу ГИБДД установить адрес владельца трехлетнего «Ауди А6». К этому времени Крякин проспался, и с ним уже можно было разговаривать без скидок на похмельное скудоумие.
– Ты мне скажи, капитан, почему в нашем отделе стволы не предусмотрены? – спросил Артем.
– Кто тебе такое сказал? – удивленно посмотрел на него Крякин.
– А разве оружие положено?
– Положено – это когда положили, и можешь брать.
– Не знаю, как тебе, а мне ничего даже не сказали.
– А ты спрашивал?
– Нет… Как-то не подумал.
– А я спрашивал. И Варвара мне сказала, – мечтательно улыбнулся Крякин.
– Что сказала? Что жить без тебя не может?
– Почему не может? Может. Но плохо. А со мной хорошо…
– Это она тебе такое сказала?
– Нет. Но скажет, я знаю… И про стволы знаю. Нам полагается особое оружие. Особый отдел – особое оружие…
– Ядерное?
– Бери выше! Травматическое!
– Издеваешься?
– Нет. Четырехствольный пистолет «БП-4» или просто «Оса».
– Точно, издеваешься…
– Если честно, то насчет этого – да. А насчет «Осы» – нет… Есть, правда, альтернатива. Пистолет «макарыч» – аналог знаменитого «макарова», но с травматическим патроном…
– Я плáчу.
– Я тоже. Но ничего не поделаешь, такие правила…
– Нам на задержание ехать. А Стрельчак, скажу тебе, не простой фрукт. И если у него есть оружие, нам несдобровать…
– Вызывай ОМОН.
– Из-за одного человека? Не смеши мою милицию.
– А если их там целая банда?
– Тогда не смешно… Ну, а если все-таки один?
– Нас же двое… А оружие… Я видел, у тебя бейсбольная бита в машине.
– И не только.
Уже оказавшись за рулем своего автомобиля, Артем сунул руку под сиденье и вынул оттуда пистолет, внешне напоминающий «восемьдесят восьмой „вальтер“. Пластиковая рама, высокое качество обработки корпуса. С первого взгляда и не скажешь, что это травматический пистолет.
– Что это?
– «Хорхе». То, что нужно… за неимением лучшего… Для травматического оружие – хорошо, а для боевого – лучше бы я его не показывал…
Стрельчак жил в Сокольниках, в многоэтажном доме с окнами на парк. Артем сунул пистолет за пояс, жалея о том, что нет оперативной кобуры. Вышел из машины – в надежде, что напарник не подведет.
Дверь в подъезд открывалась с помощью кодового замка. Кнопки еще не стертые – комбинация цифр не прослеживалась. И на двери ничего не нацарапано. Пришлось ждать, когда дверь откроет кто-то из жильцов дома. Хорошо, если бы это оказался Стрельчак. В отличие от Артема он не был готов к встрече, поэтому не успел бы отреагировать на внезапное изменение обстановки… Но дверь открыла тучная женщина лет пятидесяти с отечным лицом и усталыми глазами. Артем придержал дверь, а она прошла, даже не глянув в его сторону.
На восьмой этаж Артем собрался подняться на лифте.
– А ты пешком, – сказал он напарнику. – Тебе полезно, для встряски…
– Товарищ лейтенант! – встал в позу Крякин.
– Хорошо, давай в лифт…
– А ты пешком?
– Щас!
Они вместе поднялись на лифте, осторожно приблизились к двери. Крякин потянул руку к звонку. Артем жестом остановил его.
Интуицию, как нюх на опасность, он развил еще в армии. Не часто ему приходилось участвовать в боевых перестрелках, но раз-два в месяц, а то и больше, рота выезжала на зачистку чеченских селений. Артем хорошо знал, как нужно заходить в дома, где за каждой дверью могла таиться смертельная опасность. Однажды он вовремя почувствовал боевика, зависшего над ним на балке сарая. Если бы он тогда не отскочил в сторону, лежать бы ему сейчас в гробу с дыркой в черепе.
Приподняв руку, он прислушался к своим ощущениям. Если за дверью таится опасность, нервы тревожно напрягутся, а то и заноют… Но не было ничего. Полный штиль на просторах подсознания. А то, что рука тянется к пистолету, это всего лишь легкое предстартовое волнение.
Дверь им приоткрыла миловидная женщина лет сорока. Пышная прическа, пышные формы, пышный халат.
– Здравствуйте, нам бы Игоря увидеть…
К сожалению, мастер автосервиса не запомнил имя-отчество Стрельчака. Поэтому Артему приходилось хитрить… Вдруг женщина поправит его, скажет, что Игоря нет, есть только Иван Стрельчак. Или, может быть, Игнат…
– Нет здесь никакого Игоря, – простодушно улыбнулась она.
Мягкое гортанное «гэ», характерная для южного говора протяжность звуков.
– Стрельчак его фамилия…
– А-а… Так нет его, съехал он…
– С чего съехал? – спросил Крякин.
– С квартиры… С этой квартиры… А вы, собственно, кто?
– Милиция. Лейтенант Гончар… Можно просто Артем… Заходить мы к вам не имеем права, да и не напрашиваемся… Вы нам только скажите, как давно он съехал?
– Ну, еще два года назад… Игорь Михайлович квартиру нам продал и съехал…
– Куда?
– Я не знаю… Он не говорил… И вообще…
– Что вообще?
– Да так, ничего, – в смятении пожала плечами женщина.
– Скажите, а это он?
Артем показал фоторобот предполагаемого преступника.
– Ну, нет, это не Игорь Михайлович. Это…
Она снова смутилась, осознав, что сболтнула лишнее.
– Кто это?
– Да нет, лицо просто знакомое… По телевизору где-то видела… Кажется, в какой-то криминальной телепередаче, там преступника какого-то искали, снимок вот этот показывали…
– Этот портрет нигде не показывали, – покачал головой Артем.
– Ну, может, я ошиблась… Да, наверное, ошиблась… Нет, я этого человека не знаю…
Не нужно было быть знатоком человеческих душ, чтобы понять – женщина лжет, изворачивается. Но зачем? Почему?
– Не знаете, так не знаете… – улыбнулся Артем.
– Извините, у меня борщ варится.
– Украинский? – мечтательно протянул Крякин.
– Да, украинский…
– Вы и сами с Украины? Или из Украины, как правильно?
– Это вы у Ющенко спросите, он вам расскажет. Из Ставрополя мы. А корни да, с Украины…
– А в Москве давно живете?
– Пять лет скоро будет…
– А квартиру только два года назад купили? – продолжал гнуть Крякин.
– Да, купили.
– В кредит, наверное?
