– Раскладушка на балконе, подушка и матрац на антресолях, белье…
Катя открыла дверцу шифоньера, вынула оттуда наволочку, пододеяльник и простыню:
– Белье вот…
– Я бы лучше на твоем белье спал, – Артем аккуратно положил руку ей на талию.
– Гончар!
Она так же аккуратно высвободилась, направилась к двери.
– Пойду я.
– Что, даже чаю не попьешь?
– Да, насчет чая…
Она прошла на кухню, поставила на плиту чайник. Открыла сначала шкаф, потом холодильник, показала, где хлеб-печенье и где колбаса-масло.
– Для кого запасы на зиму? – призадумался Артем.
– Тебя всю жизнь ждала, готовилась, – мягко съязвила она.
– Я серьезно… Девушка ты красивая, и хотя мужской дух я здесь не чую, но все может быть.
– Мужской дух останется после вас. А после тебя – еще и вечная память, если будешь много болтать… Пора мне.
– Родители далеко живут?
– На окраине. Дом построили, а я здесь осталась…
– Вот и дальше оставайся.
– Не нуди.
– Хоть провожу…
Всю дорогу к дому ее родителей разговор с Катей ограничивался указаниями, куда ехать, где свернуть. И только когда они остановились, он с пристрастием предложил:
– Давай еще покатаемся.
Сна – ни в одном глазу. В голове шальной ветер. Потому и с Катей не хотелось расставаться.
– Второй час ночи. Нет, я пойду…
Она смотрела в сторону родительского дома, но из машины выходить не торопилась. Как будто принуждала себя, но тщетно.
– А я обратную дорогу не запомнил. Буду плутать по ночному городу.
– Правда не запомнил? – повернувшись к нему, с подозрением спросила Катя.
– Правда…
– У тебя навигатор.
– Не заданы координаты…
– Задают овса лошадям… Давай зададим…
Она пригнулась к панели навигатора, чтобы рассмотреть кнопки. Артем не удержался, рукой обвил ее талию.
– А это уже провокация, – не изменив своего положения, тихо сказала она.
Мелкая дрожь волной пробежала по ее телу. Артем хорошо знал, что это означает. Поэтому позволил себе большее – мягко взял ее рукой за грудь, тихонько потянул на себя, прижав девушку спиной к себе.
– Я ведь могу и разозлиться, – предупредила она.
Но вместо того чтобы отстраниться от него, оперлась затылком о его шею. Ее волосы ароматной волной растеклись по его правому плечу, по груди, животу…
– Злись. А я буду тебя бояться…
– Ты трус? – прошептала она.
– Нет, я мужчина. И даже если мне страшно, я все равно иду вперед…
И в подтверждение своих слов он запустил руку под ее топик, ладонью обволок теплую упругость ее груди.
– Это уже слишком, – едва слышно пробормотала она, прижавшись левой щекой к его подбородку.
– Знала бы ты, как мне страшно. Но я не сверну…
– Ты меня убиваешь, – шепнула она, закрывая глаза.
– Поверь, ты обязательно воскреснешь…
– А если нет?.. Может, не надо? Может, потом?
– Когда потом?
– Сначала дело сделаем…
– А разве мы не делом сейчас занимаемся?
– Не тем делом… Нам завтра вместе идти в разведку, а ты сейчас… Как мы завтра в глаза друг другу смотреть будем?
– В какую разведку мы завтра идем? – встрепенулся Артем.
Его рука выскользнула из-под ее топика.
– Светлову искать. В деревню Вершки…
– В эти Вершки едут корешки. Я и мой корешок Петр Федорович.
– И я.
Артем застегнул верхнюю пуговицу на ее курточке.
– Ия-Ия-Ия! И я того же мнения… То есть я не думал, что ты поедешь… Но если ты хочешь, то я не против…
Его пальцы неуверенно всунули в петельку следующую пуговицу.
– А чего ты занервничал?
Катя продолжала лежать на нем, но в ее голосе уже угадывались язвительные вибрации.
– Я?! Нервничаю?! Нет, я просто восхищаюсь твоим умом… И презираю себя… Нам завтра идти в разведку, и как мы будем смотреть друг другу в глаза… Ты когда-нибудь ходила в настоящую разведку? Настоящие враги, настоящая смерть…
– Нет. А ты?
– Не суть… Был у меня друг…
Артем не считал, сколько соли они съели на пару с Васькой Кухнаревым, но дружили они крепко. И в разведку вместе ходили… Невозможно представить, чтобы они с Васькой миловались где-нибудь ночью в укромном уголке, а утром – на боевой выход. Сейчас ситуация совершенно иная, но только с точки зрения взаимоотношения полов. Что «голубым» здорово, то нормальным мужикам – смерть. Нельзя с мужчиной делать то, что позволительно с женщиной. Но если рассмотреть ситуацию исключительно через призму бесполой морали, то Артем поступал неправильно. Если Катя с ним в одной связке, то нельзя относиться к ней легкомысленно. Он только что воспринимал ее как подружку, а она – его боевой друг. Значит, он не имел сейчас права распускать руки.
– Был друг, и дальше что? – спросила она.
– Ничего…
Артем решительно застегнул третью пуговицу на ее курточке. С четвертой она справилась сама.
– Ты чего-то боишься?
Катя отстранилась от него, спиной оперлась о спинку кресла. На него не смотрит.
– Да.
– А где твоя смелость?
– Решил приберечь ее на завтра… Завтра утром я заеду за тобой.
– Буду ждать, – кивнула Катя, открывая дверцу.
Она махнула ему рукой на прощание, даже не глянув на него. И он тоже не хотел встречаться с ней взглядом – как будто все-таки случилось то, что могло между ними произойти…
Утром Артема разбудил Крякин.
– Есть хочу.
– Может, еще за пивом сбегать?
– Там в холодильнике всякое, можно яичницу соорудить…
Артем посмотрел на часы. Половина восьмого. А в семь он должен был уже быть у Кати. Еще подумает, что он решил не брать ее с собой.
– Можно, она разрешила… Ты давай за плиту, а я быстро…
Он умылся, наспех оделся, вышел во двор и оторопел. Его джип стоял на кирпичных подпорках, вместо колес – приятные воспоминания.
Артем оторопело смотрел на своего железного инвалида. Он так был возмущен и ошарашен, что не заметил, как за спину к нему зашла Катя.
– Прими мои соболезнования.
– Кажется, кто-то говорил, что машины с этого двора не угоняют.
