Артем уже дал себе слабину на рюмку-другую коньяка. Но Соня была так обворожительна внешне, что он очень быстро превысил этот лимит…
* * *
Взгляд у Паши был слаще меда.
– Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился…
Он прижимал ее руку к своей груди – как будто на всем белом свете не было ничего желаннее.
– Ты мне делаешь больно, – поморщилась Маша и высвободила руку.
– Извини.
Он привез ей финансовый отчет за последние месяцы, но это был всего лишь предлог, чтобы навестить ее.
– В газетах только и пишут, как этот Лесогоров над тобой издевался, – сказал Паша.
– Как он надо мной издевался? – с удивлением посмотрела на него Маша.
– А разве он тебя не принуждал? – замялся он.
– К чему?
– Ну, к этому…
– Тебе, наверное, в это трудно поверить, но у нас ничего не было. Ничего… И он совсем надо мной не издевался.
– А то, что за какую-то Сирену петь заставлял?
– Ты не те газеты читаешь, – невесело усмехнулась она. – Мне больше нравится, что Сирена – это я. А сирену петь не заставишь. Сирена поет сама по себе. Кому-то на погибель…
– Это ты о чем?
– О том, что у нас с Лесогоровым – совместный проект…
– Но ведь он же под следствием?
– Потому что он совершил одну ошибку.
– Какую?
– А это уже мое личное дело…
– Я очень по тебе соскучился, – Паша обнял Машу за талию, привлек ее к себе.
Вырываться она не стала, но и радость в ее глазах не появилась.
– Ты это уже говорил.
– Я говорил это на языке слов. А сейчас хочу сказать на языке тела…
Случись это еще четыре месяца назад, Маша легко бы позволила увлечь себя в постель. А если бы вдруг Паша замешкался, сама бы растормошила его. Но сейчас все по-другому…
– Ты можешь сказать, я могу услышать, – с грустью сказала она. – А что дальше?
– Как что? – обескураженно посмотрел на нее Паша. – Мы получим по толике счастья…
– И ты поделишься своей толикой с женой? – съязвила она.
– При чем здесь моя жена?
– При том, что ты женат… Ты – категория приходяще-уходящая, а меня это не устраивает…
– Маша, ну не дури! Мы же с тобой столько раз… И ты никогда не жаловалась.
– Я и сейчас не жалуюсь. Я просто хочу сказать, что я тебе не женщина для утех… Я не твоя женщина.
– А чья?
– Паша, я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Но сейчас прошу тебя, иди с миром. Иди к своей жене, расскажи ей, как сильно ты ее любишь. Поверь, я возражать не буду…
Надо было отдать должное Финковскому. Он все понял и ни в чем не стал упрекать ее. Пожелал ей всего хорошего и ушел.
Всю ночь Маша провела без сна, вспоминая, как жила у Лесогорова, как тяготилась его любовью, вернее, делала вид, что тяготилась… Да, он похитил ее, совершил преступление. Но ведь он же предлагал ей руку и сердце. А то, что он пошел на обман с выкупом, свидетельствовало лишь о его предприимчивости, целеустремленности. Под лежачий камень, как известно, вода не течет… А ей лежачий мужчина и не нужен…
Утром, не выспавшаяся, но взбодренная смелыми замыслами, Маша отправилась в милицию…
* * *
Артем боялся открыть глаза. Голова похмельная, тяжелая, каша в ней, сумбур. Он не помнил, как провел с Катей время, как затащил ее в постель. Сейчас он понимал только то, что сейчас его рука покоится на ее груди. Они в одной постели, он чувствовал на себе ее взгляд. Он не хотел видеть упрек в ее глазах…
– Просыпайся. Я же вижу, что ты не спишь…
Все-таки заметила она, что Артем проснулся. Только почему-то говорит с ним чужим голосом.
Артем поднял голову, открыл глаза и увидел совсем другую девушку.
– А где Катя? – сдуру спросил он.
– Какая Катя? – Соня едва не захлебнулась от возмущения.
– А-а… – махнул он рукой, давая понять, что лучше не развивать эту тему. – Какой сегодня день?
– Понедельник.
– Черт!
Он вспомнил, что накануне позволил Максу себя соблазнить. На мажорной тусовке познакомился с восходящей «звездой» Соней, взял ее под свою охрану… Но ведь это было вчера, в субботу. Тогда почему сегодня понедельник?
– Мы много выпили? – спросил он, в смятении приложив руку ко лбу.
– А разве мы пили? – язвительно, но вместе с тем задорно посмотрела на него Соня. – Мы жрали, как лошади. И жрали, и ржали…
– Животное.
– Что?
– Лошадь, говорю, животное…
Он бросил взгляд на часы.
– Твою конюшню!..
Время – половина двенадцатого пополудни, а он до сих пор в постели.
Он вспомнил Варвару Карловну.
– Меня же убьют!
Тут же на ум пришла и Катя, против которой он совершил самое настоящее преступление.
– Зарежут. Как животное…
– Ты уходишь?
– И тебе пора собираться…
– Зачем? Сегодня понедельник, концертов нет… Хочешь, я тебе ужин приготовлю?
– Не хочу, – поморщился Артем.
Не хотелось выставлять Соню за дверь – все-таки человек она, а не кошка какая-то. Но и приручать ее он не собирается. У него, увы, другие планы…
– Все ясно! – взвилась она. – Не хочешь, не надо!.. И без тебя козлов хватает!..
Он выслушивал ее с опущенной головой. Да, виноват, да, скотина, да, готов со всем соглашаться – только уходи поскорей.
Она ушла, а он отправился на службу… Жаль, что с Соней так вышло. Девушка она неплохая, красивая – можно было бы продолжить с ней отношения. Но у него есть Катя… С Соней вопрос он уже решил, а перед ней придется оправдываться, выкручиваться. Но ничего, он что-нибудь придумает…
Стоянка перед зданием отдела до отказа была забита незнакомыми автомобилями. Еще Артем увидел две машины с логотипами известных телеканалов. Дежурный сержант сообщил ему, что в кабинете начальника проводится пресс-конференция.
– Сначала Светлова подъехала, через час – Лесогоров, – с затаенным восторгом рассказывал он. – А сразу за ним эти нагрянули…
Сержант слегка ошибся. Массмедиа до кабинета Варвары Карловны не добрались, а пресс-конференция проходила в приемной. Катя стояла у дверей во всей своей милицейской красе, элегантно позировала, с улыбкой милой обаятельной хищницы вещала во всеуслышание. Вокруг толпа журналистов – микрофоны, диктофоны, вспышки фотокамер…
