– Ну, в смысле, Шмяков признался.
– В чем?
– Ну, в том, что Блинкова убил... Даже, говорит, бороду нашли, парик и очки... Еще сказал, что очки странные какие-то, дужки не закрываются...
– Дужки?! Сам про дужки разговор завел?
– Ну да. Мне об этом говорить не резон, сам знаешь.
– Я-то знаю. И мент, возможно, знает, что ты дужку потерял.
– Так он же не нашел ее! Он бы сказал...
– Ничего он тебе не скажет, кроме того, что ему нужно. Менты – народ хитрый, коварный... Почему ты адвокату не позвонил?
– Позвонил. Но пока он приехал, мент уже ушел. Забрал пачку сигарет и ушел...
– Какую пачку сигарет? – вскинулся Семен.
И так посмотрел на Лихопасова, что у него занемел низ живота.
– Ну, «Мальборо», у меня на столе было... Он вокруг да около ходить начал, так, мол, и так, прокуратура на казино грешит, а он убийцу задержал, расколол его. Дескать, не зря ли старался... Хотел, чтобы я денег ему за это дал. А я же понимаю, что это все равно, что вину свою признать. Да и нет у меня лишних денег... В общем, он понял, что ничего не получит, поэтому сигареты забрал. С паршивой овцы, говорит, хоть шерсти клок. Я еле сдержался, когда он это сказал. Хотел догнать – и в морду!
– Как? – зловеще сощурился Семен.
И, не дожидаясь ответа, взял Эдуарда за руку, отвел в душ, закрыл за ними дверь.
– Как ты ему собирался в морду дать? – хлестко и жестко спросил он.
– Ну, кулаком, – вжав голову в плечи, в предчувствии беды робко сказал Лихопасов.
– По морде?
– Ну да.
– Нельзя мента по морде бить. Синяки остаться могут. В живот надо бить.
Если Лихопасов когда-либо задавался бы вопросом, насколько это больно – удар кувалдой по животу, сейчас он мог бы получить на него исчерпывающий ответ. Как будто многопудовый молот со всего маху врезался ему в живот, и страшная боль сложила его пополам.
– Вот так надо бить, – громыхнул над ним голос Семена. – Сначала в живот... А потом по почкам, по почкам!
И он снова он пустил в ход кулаки. На этот раз невероятной резкости боль в пояснице выгнула Эдуарда дугой. Он не смог удержаться на ногах и упал, завалившись на бок.
– Когда противник лег, появляется искушение добить его ногами, – менторским тоном измывался Семен. – Но ты сначала должен понять, нужно тебе это или нет... Вот и я хочу понять, дошло до тебя или нет?
– Что дошло? – простонал Эдуард.
– Я знаю, ты считаешь себя умным. Умней меня, умней всех. У тебя же высшее образование, да? А мы тут чисто сиволапые, без образования. А нас жизнь учила. Жизнь! А ты баран с дипломом!.. Был бы умный, забрал бы у мента эту пачку! Там же пальчики твои, придурок!!
Забыв про боль, Лихопасов потрясено смотрел на Семена. А ведь, правда, сигаретная пачка была заключена в тонкую прозрачную пленку, на которой, наверняка, остались отпечатки его пальцев...
– Он же тебе, как лоха, развел, – взревел Семен. – Как последнего лоха! Ему пальчики твои нужны были. Пальчики!.. Блин! Отпечаток с твоего мозга надо снять. Уверен, там ни одной извилины!
– Что же делать? – жалко пробормотал Эдуард.
– Что, что... А ничего! Как работал, так и дальше работать будешь. А с ментом я разберусь.
– Что, убьешь?
– Что это за слово такое? – скривился Семен. – Убивают на вокзале, за бутылку водки. А мы решаем проблемы, понял? И ты не думай, что эту проблему мы решим без тебя! Если вдруг что, сам за железо возьмешься. Ты же у нас уже спец по этим делам, да?
– Э-э...
– Что ты экаешь, как баба на групповом свидании? Не бзди, в этот раз останешься в стороне. Как будто ты ни при делах... Иди в зал, жир сгоняй, и ни о чем не думай. Решим твою проблему... Завтра позвоню, скажу, что делать. Ну, чего стоишь, придурок? Давай, давай!
Желание продолжать тренировку было отбито вместе с почками. Но все же Эдуард отправился в зал, потому что боялся ослушаться Семена. Для видимости покрутил педали на кардиотренажере, а потом тихонько исчез. Быстренько оделся, сел в машину и отправился домой.
Мокрая после тренировки голова высохла по дороге. И пот впитался в кожу, сушил ее, создавая дискомфорт. Поэтому, оказавшись дома, Эдуард сразу же отправился в душ. Затем, не обращая внимания на жену и детей, закрылся в каминном зале, достал из бара бутылку коньяка, зубами сорвал пробку и жадно припал к горлышку.
Когда Юля вошла в комнату, бутылка была уже пуста.
– Может, ты объяснишь, что происходит? – робко, но с упреком спросила она.
Эдуард невольно скривился, глядя на нее. Ну на кого она похожа? Волосы упрятаны под какой-то дурацкий чепчик, лицо узкое, косметики – ноль, длинный до пят халат сидит на ней мешком. Еще и ссутулилась, как будто штанга на плечах лежит... Даже под градусом она не вызывала никакого желания.
То ли дело Карина!.. Девушка по-прежнему работает у него, и Семен больше не требует ее уволить. И все потому, что Эдуард прошел обряд посвящения, теперь он свой и может позволить себе небольшую шалость... Да, он свой в Семье. И не так уж важно, что Семен сегодня избил его. Тем более он не просто бил, а учил... Действительно, Эдуард прошляпил сегодня мента, позволил ему унести пачку сигарет с отпечатками своих пальцев... Ничего, Семен обязательно что-нибудь придумает. Может, он и злой, но справедливый, и не бросит Эдуарда в беде. Потому что Эдуард – полноправный член Семьи!
– Ты не хочешь со мной разговаривать? – удрученно спросила Юля.
– Хреново мне, разве не видишь?
Он всем своим видом давал ей понять, что не хочет видеть ее. Но жена не уходила, продолжала мозолить глаза и слух.
– Мне кажется, что-то происходит?
– Происходит! – вспылил Лихопасов. – Из-за тебя все!
И надо было ему брать у жены очки! Лицо у нее узкое, очки маленькие... Хорошо, что парика у нее не было, а то бы и его прихватил. Свалился бы этот парик тогда в самый неподходящий момент...
– Что из-за меня? – всполошилась она.
– Ничего! – раздраженно наморщил он лоб.
Солнцезащитные очки он купил в магазине, специально для дела. Но когда за ним приехал Семен, оказалось, что они куда-то пропали. Пришлось лезть в машину к жене, брать солнцезащитные очки. А они у нее мало того, что тесные, так еще и с широкой дужкой – как будто для того, чтобы отпечаток пальца хорошо запечатлелся... Но ведь не жена виновата. Сам свои очки потерял, себя во всем винить нужно. А жену лучше не обижать. А то ведь она и Семену пожаловаться может. Почки до сих пор ноют, спасу нет.
– Я знаю, ты в воскресенье куда-то уезжал, и не один, а вместе с Семеном, – продолжала терзать душу Юля.
