– Это еще что, – желая угодить Лере и Кате, протянул Семен. Да и отца не мешало бы встряхнуть, чтобы не умничал. – Этот мент в нашу Юльку втюхался.
Отец долго молчал, глядя на него удивленными глазами.
– Ты это зачем сказал? – наконец, спросил он. – На публику работаешь?
Иногда Семену казалось, что отец читает его мысли. А в детстве он всерьез полагал, что батя знает про него все. Даже побаловать себя ночью под одеялом боялся, потому что об этом мог узнать всевидящий отец, посрамить его перед братьями...
– Зачем на публику? Юлька наша на его жену похожа. Ну, ему так кажется... Как бы у них роман не начался.
– Какой роман? – поморщился отец. – Думай, что несешь! Чтобы моя Юлька с ментом?!.
– Мент он или не мент, но если любит – это сильно, – грудным с легкой хрипотцой голосом сказала Катя.
Худенькая, миленькая, изящная и даже нежная девушка... Но голос! Как будто она еще в животе матери в день по пачке сигарет выкуривала...
– Я же знаю, Эдик Юлю не любит. И Сашка ее не любил. А она страдает...
– Много ты знаешь! – недовольно покосился на нее отец.
Катя покорно опустила голову, а он все продолжал смотреть на нее, но уже сквозь ироничный прищур.
– Ну, чего замолкла, как невеста перед сватами? Что-то сказать хотела, говори.
– А что говорить? Может, Юля потому и воротит нос от семьи, что мужики ее не любят. Свет же не мил, если не любят...
Отец безмолвно хмыкнул и перевел взгляд на Леву.
– Сын, ты свою Катьку любишь?
– Люблю, – не задумываясь, ответил он.
Семен кивнул, соглашаясь. От своей жены Лева был без ума. Что, впрочем, не мешало ему иметь и содержать юную любовницу. Правда, об этом никто не знал. И сам Лева пребывал в наивной уверенности, что даже Семен ничего не ведает.
– И я его люблю, – сказала Катя. – Поэтому хоть к черту на рога за ним пойду.
– Пойдешь... Все мы туда рано или поздно пойдем, – махнув на нее рукой, скривил губы отец.
И внимательно, немигающим взглядом посмотрел на Семена.
– Что с ментом делать будем? – жестко спросил он. – Удалять его с поля надо. А как?
– Угрозами его не возьмешь.
– У него что, и детей нет?
– Есть. Дочка, восемнадцать лет. Так мент и здесь подстраховался. Сожитель у нее, так она с ним куда-то на юга умотала. Может, в Турцию, может, в Египет. Ждать, когда она вернется, глупо...
– Может, его самого в Сочи отправим, к жене? Турбюро у нас работает, чего бы путевочку ему не выписать?
– Не нравится он мне, этот мент. Очень не нравится, – покачал головой Семен. – Ничего не боится. Такой легко на живца согласится. Мы ему вручим путевку, а нас раз, и за руку... Да и Юлька нам этого не простит.
Майор Никифоров действительно очень ему не нравился. Но в тоже время этот опер смог внушить ему уважение – прежде всего своей внутренней силой, о существовании которой не нужно было догадываться: ее мощное излучение чувствовалось на расстоянии. А как он умел владеть собой, а какая голова... Цены б этому майору не было, если бы он вдруг стал работать на семью.
– А Юлька что?
– Что-что. Запала на него Юлька. Баба есть баба, любовь ей подавай.
– У них что, роман? – нахмурился отец.
– Нет... Он у нее дома один раз был, когда с обыском приходил. С тех пор ни разу не появлялся. Но я-то был у нее, вижу, что сохнет баба...
– Сохнет?! – удивленно посмотрела на Семена Лера. – Ничего себе – сохнет! Расцвела, прическа новая, даже губы накрасила...
– Цыц! – беззлобно осадил ее отец.
Он взял в пальцы зубочистку, задумчиво посмотрел на нее и вместе с пальцами глубоко засунул в рот, глубокомысленно поковырялся в зубах.
– С Юлькой я поговорю, – проглотив кусочек застрявшего в зубах мяса, сказал он. – А с ментом надо что-то решать, если он такой упертый...
– Есть у меня одна идея, – отозвался Стас. – Не знаю, выгорит она или нет, но попробую. А Эдик пусть пока за решками посидит, жирок стряхнет, ему полезно...
– Значит, с ментом пока решили, – выдержав паузу, решил отец. И, не сводя глаз со Стаса, резко спросил: – Тут у нас еще одна проблема, говорят, образовалась, или врут?
– Проблема. И ее надо решать...
Семен знал, о какой незадаче шла речь. В городе вдруг объявилась небольшая швейная фабрика. Все бы ничего, но владелец этого предприятия вышел на рынки города, открыл там фирменные бутики, начал продавать одежду. За аренду он платил исправно, но дело не в этом, а в том, что товар начал вдруг пользоваться повышенным спросом. Но закон сохранения энергии еще никто не отменял, и если в одной месте прибыло, то в другом – обязательно убудет. Склады на рынке чуть ли не под завязку забиты китайской контрабандой и контрафактом, и все это как-то нужно реализовывать. Но спрос на эту продукцию упал, а значит, Семья теряла в деньгах. И виновата в этом была чересчур активная и оттого успешная фабрика. Это проблема и беспокоила отца.
– Я лично говорил с директором, – сказал Стас. – Цену, сказал ему, поднимай. Хватит, говорю, демпинговать. А он – какой демпинг? Закон рынка... Обрудование у него импортное, мастера классные, материал дешевый, отсюда и низкая себестоимость. Оборот высокий, вот и прибыль. А цена снизит оборот... В общем, невыгодно ему.
– Нас его выгода не волнует.
– Я ему сказал, что аренду в десять раз поднимем, он ответил, что площадь под магазин присмотрел, рядом с рынком... Магазины, сказал, откроет...
– Магазины еще зарегистрировать надо.
– Ничего, на откат у него денег хватит... Мы, конечно, можем его деньгой перешибить, но накладно это. Да и опять же, Пауку выгодно, чтобы фабрика работала и торговала. Он ее охраняет... Крыжов потому и быкует, что на Паука надеется. А Паук мужик умный. И смелый...
– Говорят, смелого пуля боится... – начал было отец, но замолк, глянув на Татьяну. – Перекурить нам пора. И на улице вроде бы распогодилось...
Савелий Федорович Бурыбин доверял женам своих сыновей и зачастую вел при них опасные разговоры, но когда дело касалось конкретных действий, старался обходиться без них.
Отец и сыновья вышли на открытую веранду большого дома, которая выходила на березовую рощицу, что спускалась к реке. С утра шел дождь, а к обеду небо просветлело, выглянувшее солнце просушило траву и листья деревьев.
Ждан зацепил по пути кресло-качалку и умудрился опрокинуть его. Но на это никто не обратил внимания. В семье все уже давно привыкли к его медвежьей неуклюжести.
Он действительно чем-то напоминал медведя: также шатко стоял на ногах, как тот – на задних лапах. Но это вовсе не значило, что Ждану нельзя было доверить важное дело. Как медведь в минуту опасности превращается в быстрого и пластичного зверя, так и он становился ловким и стремительным. Ему приходилось лично убивать людей, и при этом он ни разу не дал осечки...
