Он вышел из дома и снова увидел врага. На него бежал двухметрового роста, массивного телосложения мужчина с безумными глазами и окровавленным лицом. Он орал, как буйнопомешанный, и стрелял на ходу сразу из двух пистолетов. Но ему явно не хватало точности, зато Павел в свое время был лучшим стрелком полка. И еще есть патроны в магазине...
Мужчина грузно упал на живот, шлепнув руками по траве. Но Павел на него не смотрел. Он выискивал взглядом очередного врага. Но вокруг никого не было. И никто больше не стрелял...
Тихо вокруг. Только слышно как в ушах звенит после взрыва. И слезы из глаз текут. От едкого дыма.
Ворота закрыта, калитка в них тоже. На траве у завалинки неподвижно лежит человек, чуть дальше еще один. Похоже, оба покойники. За машиной, головой упершись в землю, на коленях стоял и стонал от боли парень в темной куртке. Он руками держался за простреленный живот, автомат валялся неподалеку, но ему сейчас не до него. А зря. К нему широким шагом приближался Семен.
Бурыбин толкнул парня ногой в бок, опрокинул на спину, окатил свирепым взглядом, вытянул руку с пистолетом и два раза нажал на спусковой крючок.
Семен огляделся и, как будто не замечая Павла, полез в джип. Машина заметно пострадала: боковые окна разбиты, в кузове виднелись пулевые отверстия, одно колесо спущено. Зато лобовое стекло целое, и мотор завелся с полоборота. Семен выбрался из машины, быстрым шагом направился к воротам. Павел стоял неподвижно, наблюдая, как занимается пламенем изба. Пожар уже не потушить. Да и какой в этом смысл? Убираться отсюда надо, пока новая волна не накатила. Тем более ворота уже открыты. И автомобиль почти на ходу.
– Ну, чего стоишь? – возвращаясь к джипу, рыкнул Семен. – Давай в машину!
– А колесо? – без особого рвения спросил Павел.
– На пустом поедем. Давай, давай, пока не наехали.
Семен сел за руль, Павел занял место сзади. Отомкнул магазин, стал выщелкивать из него патроны. Раз, два, три... На этом все и закончилось. Что называется, раз, два и обчелся.
Можно было выйти из машины, подобрать лежащий в траве автомат. Или у покойника запасной магазин одолжить. Но лень шевелиться, и тоска смертная на душе. Зачем стрелял, спрашивается? Зачем убивал? Взял грех на душу. Как теперь его искупить? Как в рай к Лене попасть?.. Уж лучше бы его гранатой на части разорвало.
Семен включил автоматическую подкачку колес, и машина стала приподниматься. Не дожидаясь, когда давление поднимется до нужной отметки, тронул машину с места, стремительно набирая ход, выехал со двора. Но по дороге, которая тянулась от дома в сторону видневшейся за оврагом деревеньки, он ехать не стал. Свернул с нее в сторону леса, по бездорожью выбрался на заросшую травой и кустарником просеку, ведущую в самую гущу сосняка. Достал телефон, набрал номер.
– Ждан, как там у тебя? Говорить можешь?.. Проблема у нас. Быки наехали, всех наших положили. Еле ушел... И Паша со мной. Наш человек... Нет, сейчас нормально все. Но кто-то навел этих уродов... Да надо бы разобраться. И разберемся... Да?! – просиял Бурыбин. – Уже разобрались? Ну, нет худа без добра. В зуб за зуб – это круто. Молоток... Что там у вас осталось?.. Ага, ага... Где?.. Откуда информация?.. Отлично, отлично. Может, я сам?.. Осторожно, конечно... С тобой?.. Ну, можно и с тобой... Да. Люди мне нужны. И машина. Эта вся побита, менты сразу спалят... Ферму помнишь? У Тарасовки. Там сарай для сена, большой такой... Ну да, где гадюку поймали... Туда подъезжай. Там тебя ждать буду...
Семен отключил телефон, сунул его в карман. И какое-то время ехал молча, улыбаясь самому себе.
– Это агония была, – наконец, заговорил он. – Паучата в агонии бьются. Отец к ногтю их прижал... Я тебе говорю, если отец взялся за дело, то всем кирдык.
– Агония не агония, а мы могли бы в ящик сыграть.
– Вот я и говорю, будь на твоем месте Чухарик, гореть нам синим пламенем. В аду...
– Тебе, может, и в аду.
– А тебе что, в раю?
– Может быть. Если бы не убивал...
– Нашел, о чем жалеть! Это быдло паучье... У них все было, сила, внезапность. И что? Облажались. Как последние... Мы – первые, а они последние. Бурыбиных голыми руками не взять! Зато мы любого сделаем...
– Это все слова.
– Я же тебе сказал, отец со всеми разобрался! – рассвирепел Семен. – И не надо мне тут каркать!
Он выехал на разбитую узкую дорог, все дальше углубляясь в лес.
– И куда мы едем? – спросил Павел.
– Уже приехали!
Семен так резко ударил по тормозам, что Павла едва не впечатало в лобовое стекло. И автомат, соскользнув с колен, упал под ноги. Он попытался его поднять, но в шею вдруг уперся ствол пистолета.
– Все, мент, приехали! – взбешено заорал Семен. – Молись!
Но времени на молитву он ему не дал. Сразу же нажал на спусковой крючок. Сухо щелкнула собачка спускового крючка.
– Все, ты убит, мент! – убрав пистолет, нервно хохотнул Семен.
Павел резко поднял с полу автомат, направил ствол на Бурыбина. Но тот даже бровью не повел.
– Тогда почему я живой, если убит?
– Ты живой, а мент в тебе мертвый... Все, Паша, забудь, что ты ментом когда-то был. Сейчас ты такой же беглый уголовник, как и я. И кровь на тебе... Ты троих, Паша, убил. Троих! И ты сам знаешь, что ментов не будет колыхать, по какой причине ты их сделал. Защищался ты там, нападал – им по барабану. Они же не террористы арабские. Они обычные люди. Жены у них, дети. И закон их, сам понимаешь, защищает. Никто тебе, Паша, спасибо за это дело не скажет. А я скажу. И семья наша скажет... Ты наш, Паша, наш. Хочешь ты этого или нет, а наш ты. А ты должен этого хотеть. Потому что выбора у тебя нет. Только мы можем тебя из дерьма вытащить. Паучат уже, считай, добили. Осталось там кое с кем разобраться, но это не за горами... Потом на дно с тобой ляжем. А там и с Лихопасовым разберутся. С тебя обвинение снимут, с меня... Нормально жить будешь. Мы уже рынки свои охраняем, а скоро весь город под себя возьмем. Паука нет, а свято место пусто не бывает. Теперь мы его «Гарантом» заправлять будем, теперь нам все за охрану платить будут. А тебя, Паша, на «Гарант» поставим. Будешь там рулить. Деньги будут, особняк себе построишь, с Юлькой там будет жить. А то не дело, Паша, от нее зависеть. Да, Паша?
Павел молча кивнул. Он действительно не хотел зависеть от Юли... Но предложение семьи он не примет. Потому что не хочет уподобляться тому же Семену, чьи руки по локоть в крови. Но говорить он об этом не стал. И Бурыбин решил, что он согласился с ним... Ладно, пусть что хочет, то и думает.
Семен продолжил путь по лесной колее, затем выехал на проселок, тянувшийся через поля.
– Я эти места наизусть знаю, – сказал он. – В Тарасовке бабушка наша жила, Царствие ей Небесное. Мы к ней каждое лето ездили...
Разгоняемый машиной воздух упругими лапами врывался в салон через разбитые окна, шумел в ушах, но Семен говорил громко, и ветер не мог заглушить его голос. Да и Павел слушал его внимательно. Может, Бурыбины и преступники, но, что ни говори, а семья у них уникальная. И ему интересно было слушать истории из семейного архива...
