– Зачем?.. Зачем ты это сделал?
– А что я сделал? – ядовито усмехнулся Ростислав. – Между прочим, мы живем в правовом государстве. И, как гражданин своей страны, я имею полное право знать правду… А правда, скажу вам, ужасная. Нельзя жить с такой правдой. Лучше умереть…
– Какая же ты мразь! – рявкнул Старых. – Ты – гадюка, которую я пригрел на своей груди.
– Ох, только давайте без пафоса!.. Между прочим, еще неизвестно, кто кого пригрел…
– Теперь я знаю, кто Фокина подставил… Надо же, какая ты мерзость!
– Может, хватит болтать, а? Давай, пердун, хватайся за сердце и подыхай…
– А-а! Так вот ты чего ждешь? Ты думал, у меня мотор откажет? – восторжествовал Артем Данилович. – Так знай, сосунок, сердце у меня крепкое. Я еще тебя, паскуду, переживу…
– Ну это вряд ли…
Ростислав видел, как в комнату тенью шмыгнул парень в кожаной куртке. Он мягко подкрался к жертве и сунул ему под нос тряпку с хлороформом. Старых несколько раз дернулся и затих. И тут же в зале появился Вадим.
Дальше все было просто. К люстре подвесили веревку с петлей, затем втянули в нее бесчувственного Артема Даниловича и бросили его болтаться в воздухе. Под тяжестью его тела шейные позвонки сломались в два счета.
– Ну вот и все, не выдержал мужик позора, – кивая на видеомагнитофон, цинично усмехнулся Ростислав.
Вместе со своими пособниками он уничтожил следы своего пребывания в доме. На этом все и закончилось.
Через два дня он уже читал некролог в городской газете. Прожитая Артемом Даниловичем жизнь описывалась в самых светлых тонах. И ни единого упоминания о его тайных «пристрастиях». Но Ростислав уже знал, что в милиции самым серьезным образом отнеслись к оставленной видеокассете. Версия самоубийства не напрашивалась, она внаглую и нахрапом влезла в ментовской протокол. Не выдержал мужик испытания позором, потому и полез в петлю.
Уголовное дело было возбуждено. Но не по факту гибели Старых, а по факту доведения до самоубийства. Кто-то ж поимел Артема Даниловича, кто-то ж заснял это действо на видеопленку. Но до правды ментам ни в жизнь не докопаться. Только Ростислав и Вадим знают, кто подложил его под мужика, кто стоял над ним с видеокамерой. Но, естественно, об этом они никому не расскажут. Им в тюрьму садиться не резон…
3
Ростислав мог собой гордиться. Преуспевающий банкир, два телохранителя в свите, под рукой надежный человек, ради него готовый на убийство. А Вадим сложа руки не сидел. Он уже создавал при своей службе особую зондеркоманду. И не безуспешно. Оказалось, этот мир полон людей, которым убить человека что плюнуть. Да что далеко ходить. Сам Ростислав из таких. Он чувствовал в себе силы не только созидать, но и разрушать. И Коновала с его мордоворотами он больше не боится. Пусть его боятся…
Ростислав считал себя крутым. И что, он должен простить Кирсанова, который увел у него жену? Он что, должен смириться с потерей Стеллы и детей?..
Нет, он не должен гоняться за ней. Это унизительно – просить ее вернуться. Но он готов ползать перед ней на коленях, умолять… Только на колени он становиться не будет. Он гордый. А Стеллу он вернет. Обязательно вернет. Но не факт, что он ее простит. Хотя кто его знает…
Для начала он встретился со Стеллой. Это было нелегко, потому что она его избегала. Но все же встреча состоялась. В небольшом уютном кафе, где, кроме них, не было никого.
Стелла держалась скованно. И все время смотрела куда-то в сторону.
– Зачем ты меня сюда позвал? – спросила она.
– Странный вопрос. Ты моя жена, и я имею право тебя видеть…
– Бывшая жена, – уточнила она.
– Не говори так. Ты не должна так говорить…
– Ну, не тебе решать, что мне можно говорить, а что нет.
– Ты неправильно себя ведешь, Стелла. Даже если ты не со мной, ты все равно была и остаешься матерью моих детей…
– Вот только детей трогать не надо. Они здесь совершенно ни при чем…
– Как это ни при чем? Они мои дети, и они всегда будут при чем.
– Ростислав, я понимаю, что сделала тебе больно. Но и ты меня пойми. Не люблю я тебя. Не люблю!
– Не любишь – и не люби. Будем жить без любви.
– Я не буду с тобой жить, и ты прекрасно это знаешь. Не надо выдавать желаемое за действительное…
– Это ты выдаешь желаемое за действительное. Ты не можешь жить с Кирсановым. И ты не будешь с ним жить.
– Ну что ты заладил – будешь, не будешь. Не буду я с тобой жить, и все… Пойми ты наконец, ничего страшного не произошло. Сколько других людей разводятся, и ничего. Рано или поздно жизнь налаживается. И у тебя все наладится, поверь мне.
– Я тебе не верю. И я – не «другие люди»… В общем, я не знаю, что вы там решили со своим Кирсановым, но ты должна вернуться ко мне. Ради его же блага.
– Ты что, угрожаешь?
– Я не угрожаю. Просто во мне проснулся дар предвидеть будущее. И в этом будущем я не вижу Кирсанова. Я вижу только тебя и себя, вместе…
– Ростислав, это галлюцинации, – усмехнулась Стелла.
– Если ты хочешь меня обидеть, даже не старайся. Ты так сильно меня обидела, что хуже быть просто не может… В общем, я в последний раз спрашиваю тебя, вернешься ты домой или нет.
– Нет. У меня уже другой дом.
Ростислав с трудом сдерживал нахлынувшие эмоции. Коктейль из гнева и ревности мутил рассудок, хотелось рвать и метать. Сейчас бы схватить Стеллу за волосы, шарахнуть ее головой об стол, вытащить из кафе, загрузить в машину – и домой… Но он не должен был этого делать. Нельзя было усугублять и без того сложную ситуацию.
И все же эмоции брали над ним верх.
– Смотри, как бы этот дом не рухнул, – сквозь зубы процедил он.
– О чем ты? – не на шутку встревожилась Стелла.
– Ни о чем.
Ростислав понял, что больше не в силах сдерживаться. И он принял единственно правильное решение. Поднялся из-за стола и, не прощаясь, вышел из кафе.
На следующий день он вызвал к себе Вадима.
– Как у тебя с квартирой? – для порядка спросил он.
– Да вроде ничего. Договорился с хозяином. Сказал, что продаст. Деньги только нужны…
– Будут тебе деньги. Обязательно будут. Если я пообещал, то это железно… Завтра получишь двадцать пять тысяч, естественно, долларов.
– О! Это деньги!
– А ты думал, я плачу своим людям черной неблагодарностью. Нет, я умею ценить преданных людей… Ты же преданный мне человек?
Ростислав смотрел на Парова немигающим взглядом. Может, он и не умел предсказывать будущее. Но фальшь в глазах разглядеть всегда мог.
– Можешь в этом не сомневаться, – заверил его Вадим.
