— Эй, пацан, может, ты хочешь? — спросил кто-то из толпы, обращаясь к нему.
— Эге, да ты что? — засмеялся кто-то другой. — Ты только посмотри, это же маменькин сыночек.
На фоне этих пацанов, одетых во всякое старье, Женя смотрелся как принц среди нищих. Черные выглаженные брюки, пиджак, белая накрахмаленная рубаха, напомаженные волосы. И лицо как у ангелочка.
Женя нахмурился. Его взгляд зачерствел, налился свинцовой тяжестью. Не мог он терпеть, когда его оскорбляют.
Он подошел к столу, молча занял свободное место, спокойно закатал рукав и выставил руку.
— Начнем? — сухо спросил он.
— Да ты что, пацан? Я же тебя как муху…
Всем видом здоровяк выказывал ему свое презрение.
— Попробуй, — голос Жени даже не дрогнул.
Его маленькая ладошка утонула в лапище незнакомца.
— Не рука, а ручонка, — усмехнулся кто-то.
Послышался дружный смех. Но он тут же стих.
Презрение на лице здоровяка сменилось вдруг удивлением. Как ни старался, он не мог сдвинуть руку соперника хотя бы на один градус. Как будто глубоко загнанный в землю железный столб пытался согнуть. Лицо его исказилось от натуги.
Зато Женя оставался совершенно спокоен. Ни одна черточка не напряглась на его лице. Как будто в шахматы он играл.
— Никогда не говори «гоп»… — сухо изрек он и резким движением опрокинул руку соперника.
Толпа вокруг зашумела. Шутка ли, какой-то задохлик завалил такого лося. Невиданное дело… Со всех сторон послышалось:
— Ну, Колода, писец тебе!..
— Все, Колода, приехали…
— Что, Колода, сдох?..
Здоровяк с перекошенным уже от ярости лицом соскочил со своего места, перегнулся через стол и схватил Женю за грудки.
— Да я тебя, сопляк, по стене размажу!
— Оставь его, Колода! — раздался вдруг чей-то тихий властный голос.
Колода обмяк и разжал руки.
Женя равнодушно посмотрел на своего неведомого заступника.
Парень лет шестнадцати, его ровесник, стоял, широко расставив ноги, руки в карманах, в углу рта сигаретка дымится. Серые помятые брюки, потертая вельветовая куртка на «молнии», кепка. Высокий, крепко сколоченный, и на внешность вроде бы ничего. В глазах насмешка.
— Ты чего это, Колода, бесишься? Проиграл, отвали в сторону. Таков закон… А ты в драку бросаешься!
— Да ладно тебе, Никита, чего уж там, — виновато буркнул тот и вышел из-за стола.
— Слушай, тебя случайно не Гераклом кличут? — с интересом посмотрел на Женю пацан, которого назвали Никитой.
— Нет, — коротко ответил он. — Я — Женя…
— Жека, значит. Может, ты со мной поборешься? Никита смотрел на него как на серьезного соперника.
— Как хочешь… Только сначала я с этим разберусь, — кивнул Женя на Колоду. — Никто не может оскорблять меня безнаказанно…
— Вот, значит, как?
В голосе Никиты звучало уважение.
— Да я тебя, придурок, прибью сейчас! — закочевряжился Колода и надвинулся на Женю.
— Не здесь! — осадил его Никита. — В сквере…
Через квартал от их дома находился небольшой захламленный сквер. В центре потрескавшаяся бетонная площадка. Идеальное место для уличных разборок.
— Ну чо, мурло, ты хотел со мной разобраться? — работая на публику, прогрохотал Колода и без предупреждения ударил Женю.
Но врасплох он его не застал. Женя подался назад, и кулак прошел мимо его носа. И тут же ударил сам. Кулаком снизу вверх в подбородок. Колода клацнул зубами. И тут же получил правым боковым в челюсть.
У Жени был на редкость сильный удар. Последние два года наряду с фехтованием он занимался боксом. Тренер прочил ему большое будущее и на этом поприще.
Колода покачнулся, глаза его безжизненно закатились. Он грохнулся на землю как мешок с дерьмом.
— Во дает! — послышался чей-то восхищенный голос. — Колоду завалил…
А ведь поверженный противник был чуть ли не на голову выше Жени. И килограммов на двадцать потяжелей.
Женя бросил ленивый взгляд на лежащего Колоду. Усмехнулся глазами и спокойно, словно был здесь один, направился к выходу из сквера. Толпа повалила за ним.
— А ты наш пацан, — дружески хлопнул его по плечу Никита, когда он переборол на руках и его. — Маменькин сынок на вид, а на поверку кремень… Ты бы костюмчик сменил. Не в консерватории…
— Нет, — покачал головой Женя. — Я привык носить только строгое и чистое…
— Да, ну смотри, тебе видней… А на пустырь с нами пойдешь?
— Зачем?
— Стенка на стенку биться. Бурьяновские пацаны возникают. Наказать их надо…
— Надо так надо, — пожал плечами Женя.
На следующий день, в воскресенье, он, Никита и Колода сидели во дворе. Последний уже забыл обиду. Мало того, он уже лебезил перед Женей. Боялся его, уважал.
Из его подъезда, плавно покачивая бедрами, вышла красавица девчонка, жившая с ним по соседству.
— Ленка! — заворожено глядя ей вслед, пробормотал Колода. — Я с нее тащусь…
— Смотри слюной не захлебнись, — подковырнул его Никита. — Не для таких, как ты, она…
— Знаю, с блатными она повязана, — грустно вздохнул Колода. — С самим Лохматым водится. А он крутой…
— Все они крутые, пока в ментовку не попадают. Там их быстро обламывают… — презрительно скривился Никита. — Блатные, блатные… Срать я на них хотел!
Женя молчал, но слушал. Он знал, кто такие блатные. Это воры, грабители, мошенники. У них своя особая жизнь, свои законы. От них за версту отдавало опасностью. А Никита о них так презрительно. Не боится…
Да он, похоже, ничего на свете не боится. Отчаянный до безобразия: хлебом не корми, дай только с кем-нибудь в драке схлестнуться. Но справедливый. Зря никого не обидит.
— А они хотели срать на тебя, — усмехнулся Колода. — И на нас всех… Какую телку увели…
И раньше воровской мир был интересен для Жени. Вольная жизнь, деньги, рестораны, тачки, телки. И главное, нет нужды где-то работать, прозябать в серости скучных трудовых коллективов. А сейчас для него этот мир становился особенно притягательным. Ведь в нем вращалась Лена, его соседка, эта белокурая бестия с длинными ногами. Сегодня ночью у него была поллюция: она, красавица, приснилась, голая, податливая…
— Жека, ты в нашей школе будешь? — сменил тему Никита.
— А больше некуда…
— В наш бы ты класс попал…
— Как получится…
Получилось не так, как хотел этого Никита. Женя попал в параллельный класс.
