А если некого будет колоть?
Гена даже остановился.
Что, если пустить в расход заказчиков? У него команда, пять человек. Если каждый грохнет по одному, проблема сойдет на нет. Это будет как проверка каждому.
Денег у него много, спрятаны они в надежном месте. Даже матерые кладоискатели до него не доберутся. А уж менты и подавно. Есть бабки — нет проблем со стволами. Из мусоров нужно будет кое-кого подкупить. Надо знать, что творится в ментовке. Кто из соловьевских колется, а кто нет. А может, легавые вообще никого из бандитов так и не прихватили…
— Ну чего встал? — толкнул его в спину мордоворот со звериной физиономией. — Давай, шевели поршнями…
Да, надо бы еще обзавестись крепкими связями среди блатных. Они тоже могут кое-чем помочь…
Гена послушно зашагал дальше.
Шли они долго, два дня. Без отдыха, без сна топали по лесам, по горам. Один из воров хорошо знал эти места, он вел их к какой-то охотничьей заимке. Там можно было и отдохнуть, и наесться до отвала. В лесном доме вроде как запасы провизии имелись. А есть хотелось невыносимо.
— А может, этого заточим? — указывая на Гену, рассмеялся как-то мордоворот, который все время шел за ним. — В нем и мяса полно, и жиру…
Все рассмеялись, кроме Жеки. Он вообще редко когда смеялся. Гене стало не по себе. Но есть его никто не собирался.
А скоро вышли на охотничий домик. Там и в самом деле имелись запасы съестного. И даже десятилитровая бутыль самогона. Кто-то оставил…
— Надо будет из «общака» харчей сюда подогнать, — сказал кто-то из воров, когда все словно голодные волки набросились на кашу с тушенкой.
Ее готовил Гена. Будешь шнырем, фраер, сказали ему. Он не возражал. Хотя и не знал, кто такой шнырь. Но догадывался.
Запасов хватило на неделю. Ровно настолько хватило и терпения. Пора было возвращаться в город. Надо было навести справки, кого ищут менты, а кого нет, какие и кому обвинения выдвигают. И принимать меры.
Принимать кое-какие меры собирался и Гена. В тюрьму садиться он не намеревался.
* * *
Едва оказавшись в Тригорске, Женя встретился с Цирюльником.
— Лихо ты, Скрипач, дело провернул, — одобрительно посмотрел на него старый вор. — Сожрал Соловья... А на тебя и на его кодлу, чтоб ты знал, менты засаду на Ольгинской засеке поставили. Всех соловьевских положили наглушняк…
— И мы всех замочили…
— Я в курсах…
— А что имеют мусора на Соловья?
— Ни хрена они не имеют… Там вроде как осталось несколько его ублюдков, но все они как крысы ноги сделали. Все из Тригорска продернули…
— А на нас?
— Вот с этого и начинал бы… На тебя все шишки, Скрипач…
— Короче…
— Короче, ты соловьевского на фатере у своей крали вальнул… Был размен?
— Да, разменял одного, глотку «пером» перекрыл…
— Коготь и Веретено жмурика в лес везли. А их менты накрыли. Жмурика на опознанку, а Когтя и Веретено — колоть…
— Ну?
— Они тебя не сдали. Веретено на себя все взял…
— На себя мазу потянул…
На себя Веретено вину всю взял. Лихо!.. Ну что ж, он еще молодой, из зоны «дворянином» выйдет…
— Нет, не проканает эта канитель… Кралю твою раскололи, она тебя сдала вчистую…
Вот это номер! Сдала его таки Танюха. Зря он ее пощадил…
— Только на одного жмурика ее раскололи? Ведь она знала и еще кое-что.
— На одного… А тебе мало?
— Хватает…
— Валить надо козу эту гребучую… — гневно сверкнул взглядом Цирюльник. — Только не подобраться к ней. Круто ее менты пасут…
— Да, ладно, хрен с ней… К Хозяину так к Хозяину. Зона — дом родной. А большого срока не навесят — ведь я как-никак шкуру свою спасал…
— Не меньше «пятилетки» накинут…
— Да и хрен с ним…
Женя остался у Цирюльника на «малине». А куда ему еще идти? У Вали — палево, у предков — палево. Везде палево.
Но достали его и на «малине». Он лежал в объятиях податливой красотки с блатным выговором — пять лет мотала девка срок на зоне. Хорошо они с ней порезвились. И тут в дом ворвались менты… Всем стоять, руки за голову, вы арестованы… И все такое прочее.
Женя встретил их как дорогих гостей. Спокойно протянул им руки для наручников. И со скупой улыбкой вышел из дому, сел в «луноход». Его повезли в отделение с музыкой ментовских сирен.
* * *
Вот-вот должен был возвратиться из пионерского лагеря Дима. Но ему, увы, не застать в доме своего отца.
Женя был мил с ней, обходителен. Подолгу гостил у нее. Но постоянно у нее не жил. Он воровал, она это знала. Этим и объяснялись его исчезновения. Но у него были любовницы, об этом Валя догадывалась. Женское чутье не обманешь. Но она прощала ему все.
А теперь Женя исчез на годы. Доигрался, снова угодил за решетку. Сейчас в следственном изоляторе, ожидает суда. Бандита, как говорит, какого-то убил. И никому он, кроме нее, не нужен. Даже родители его почти не навещают. Крепко разочаровались они в своем сыне. О любовницах так и говорить нечего… Кстати, любовница его выступает главным свидетелем обвинения. Из-за нее он и пойдет по этапу.
На свидания с Женей она шла как на праздник. Она была необходима ему, и, осознавая это, она испытывала радость. Она была счастлива.
Сколько бы ему ни дали, она будет ждать его. Когда-нибудь он снова вернется к ней. И, может быть, навсегда…
* * *
Три месяца провалялся Никита в госпитале. Ранение оказалось серьезным. Он потерял много крови, был задет какой-то нервный центр. Врачи долго боролись за его жизнь. Но спасли. Только в реанимации он находился целый месяц. Но все позади. Дела уже идут на поправку.
Банда Соловья уничтожена.
Никита выманил из глубин ада на свет божий одиннадцать бандитов. Все они были уничтожены. За это Калугин пошел на повышение, а Никите досрочно присвоили майора. Место Калугина занял подполковник Осипов. А Никита занял бы его кабинет. Но помешало ранение.
Скрипач расправился с Соловьем. Отправил на тот свет его телохранителей. За это он пошел на понижение — за решетку.
Его обвиняли в убийстве гражданина, чья принадлежность к банде Соловья не вызывала никаких сомнений. Он убил того, кто пришел, чтобы убить его. У него не было иного выхода. Труп пытались вывезти и спрятать. Но подручным Скрипача помешали. Те стали брать всю вину на себя. Вот, стало быть, как высок авторитет Жени в уголовных кругах. Но следователи раскрутили на признание сожительницу Скрипача. Она и рассказала, как было все на самом деле. И даже призналась, что сама пособляла бандитам. Потом она опомнилась, хотела включить заднюю, да было поздно. В обмен на свидетельские показания ее обещали не привлекать за пособничество бандитам Соловья. И она окончательно сдалась.
