А молодчики ведут себя нагло. Сначала просто поглядывать стали на незнакомку. Потом подходить к ней стали. Как будто и не было с ней никакого парня. Что-то говорили ей, похабно улыбались. А кавалер ее сидит себе, вроде как бы ничего и не замечает. Ага, вот он дернулся, взял подругу свою за руку, чтобы увести ее отсюда. Нервничает, понятное дело. Только не уводить ее надо, а морды бить этим нахалам. Или хотя бы нагрубить им, если силы нету. Поколотят его крепко, по крайней мере ты покажешь себя мужчиной, а не слюнтяем каким-то…
Один из молодчиков положил свою тяжелую длань ему на плечо. Сиди, мол, и не рыпайся. Он подчинился. А незнакомка сидит вся красная как рак. Уж больно что-то гнусное в свой адрес услышала…
Дима поднялся из-за стола и подошел к ее столику.
— Привет, Светланка! — Он грубо отодвинул в сторону одного крепыша и сел на свободный стул. Девушка удивленно посмотрела на него.
— Я сестру твою сейчас видел. Она нас с тобой к себе в гости зовет…
Она уже смотрела на него как на идиота.
— Эй, ты кто, блин, такой? — услышал он позади себя басовитый голос с приблатненной интонацией. Ага, опомнились братки…
— Да вот Светланку пришел забрать, — не оборачиваясь, бросил он.
— Мой член забери…
Послышался грубый смех. Дима знал, что без драки не обойтись. Но нужно было вывести грубиянов на улицу. Ни к чему ломать здесь мебель.
— Это ты о каком члене? — спросил он, поднимаясь из-за стола и разворачиваясь к грубияну. — А вот об этом!
Здоровенный детина похабно похлопал себя по причинному месту…
— Можешь за щеку взять! — предложил кто-то другой.
Ну это уже чересчур.
— Я его на носок возьму!
В удар Дима вложил всю свою силу. Резкое быстрое движение — и нога его врезалась в пах грубияну. Яйца превратились в яичницу, это точно. Зал кафе сотряс истошный крик новоявленного «Кинг-Конга».
Остальные трое опешили. Не давая опомниться, Дима ударил одного сразу двумя кулаками в грудь. Тот отключился мгновенно. И только тут на него градом посыпались удары. Но все они разбились о жесткие блоки. Удар ногой в коленку, и выбыл из игры третий. Четвертый получил ногой в живот и добивающий в голову. Он отлетел, опустившись всей своей тяжестью на сервированный столик, за которым сидели две малолетки с крашеными волосами. Вот вам и мужик, ссыкухи!..
Высоко выпрыгнув, Дима развернулся в воздухе и пяткой в голову вырубил третьего своего противника, который истошно орал, держась за разбитую коленку.
— А теперь скажите, как вас все-таки зовут? — Дима повернулся к незнакомке и улыбнулся ей.
— Вика… — ошарашено глядя на него, сказала она. Она уже, кажется, совершенно забыла о своем спутнике. Да только тот о ней не забыл.
— Пойдем, Вика, нам уже пора, — сказал брюнет, поднимаясь из-за стола.
Может быть, он вовсе не был груб, хватая Вику за руку. Но Диме так не показалось.
— И я с вами?
— Зачем?
Дима не мог не заметить, с какой невозмутимостью посмотрел на него брюнет. Как будто именно он сейчас раскидал этих четырех ублюдков, а Дима вроде как в стороне стоял…
— Да поговорить с тобой надо, — недобро усмехнувшись, ответил Дима.
— О чем?
— Да о том же, что и с этими, — небрежным кивком головы, Дима показал на главаря молодчиков, который с разбитыми яйцами куда-то полз по полу.
— Я не понял
— А когда по голове получишь, тогда поймешь, — Дима положил ему руку на плечо и опустил на стул. — Сиди здесь и ешь свой омлет.
Брюнет проглотил язык и тупо уставился в тарелку.
— Сейчас уже поздно. На улице много грубиянов, — сказал Дима, влюбленно глядя на Вику. — Можно я вас провожу…
Дима знал, что такое нынешние девушки. Улыбка, комплимент, легкий намек на совместное будущее, и любая готова запрыгнуть к тебе в постель. Но Вика была особенной, ни на кого не похожей. Она была тихой, застенчивой. Но и раньше ему попадались такие. Только у других все это было наигранное, показное. У Вики все было по-настоящему. Она была самым настоящим тихим ангелом.
Вика работала медсестрой в больнице.
— А у вас там свободной койки нет? — весело спросил Дима. — Я бы очень хотел поболеть…
— Не надо, — серьезно сказала она. — Я в реанимационном отделении работаю…
Она вообще ко всему относилась серьезно. С юмором у нее было туговато. Но это был, пожалуй, единственный ее недостаток…
— Да я пошутил… А можно я буду болеть амбулаторно? Мы будем встречаться каждый день, и ты будешь меня лечить… У тебя такой приятный голос, он залечит любые раны…
Вика мило ему улыбнулась.
— Ты хочешь со мной встречаться?
— Да я об этом только и мечтаю…
— А ты меня всегда будешь защищать?..
— Всю жизнь…
— Ты милый…
Он чуть не задохнулся от приступа нежности к ней.
— А хочешь, мы пойдем сейчас ко мне? — как будто сам дьявол потянул его за язык. — У меня своя квартира, шампанское есть…
— Ты, конечно, шутишь, — она укоризненно посмотрела на него. — Ведь мы почти незнакомы.
И он покраснел до корней волос. А ведь он никогда раньше не краснел.
— Шучу…
Он проводил ее до дома. Договорился с ней о завтрашней встрече. Она улыбнулась ему, легко коснулась губами его щеки и упорхнула.
Домой он вернулся в первом часу ночи. Он был без машины и нисколько не жалел, что не блеснул ею перед Викой. Она не из тех, кому гораздо важнее материальное благополучие, чем любовь. Он чувствовал это…
Возле его подъезда на лавочке сидела Катя. Так они же вроде как расстались… Диме стало смешно.
— Ты один? — обрадовалась она.
— Почему один? — весело отозвался он. — С парнишкой…
— С каким парнишкой? — Она даже посмотрела ему за спину.
— С тем, который у меня в штанишках…
— А! — От восторга она даже подпрыгнула на месте. Ох, и любила же она этого «парнишку».
— А у моего Игорька «парнишка» спать рано ложится, — это она о своем новорусском импотенте. — А сегодня и самого Игорька нет…
— Ну тогда пошли ко мне…
Он занимался любовью с Катей, пытаясь представить на ее месте Вику. Но что-то не очень получалось. Трудно было представить ее, чистую и непорочную, на месте этой «честной давалки»…
* * *
Наташа, наверное, не знала, что такое усталость в постели. Ни одна наложница в султанском гареме не знала столько любовных извращений, которыми в совершенстве владела она А ведь она не была проституткой. Она работала обыкновенной секретаршей в «Изумруд-Банке». И даже самому управляющему не давала. Он не нравился ей как мужчина, а по принуждению ее в постель и силком не затащишь.
