Вике действительно угрожала опасность. Она видела киллера, который стрелял в Огурцова. Теперь ей опасность уже не грозит. Она у него в особняке, под надежной защитой. Ее будут искать, но, когда узнают, где она, тут же отстанут. Заказчику и главному исполнителю гораздо легче будет ликвидировать самого киллера, чем свидетеля. Уж в чем, в чем, а в этой «кухне» Женя разбирался отлично.
Он продержит ее в своем доме дня три, может, неделю. А хотелось бы оставить на года. Но, но, но…
Вика ушла в свою комнату. Пусть поспит, ей сейчас это необходимо. Но ему самому не до сна. Скоро должен подъехать Бабанин. Пора поставить точку в деле Таразевича. Он разберется с ним его же методами.
Женя был уверен, что это по его заказу устранили Огурцова. Идиот. Он думал, что Иннокентий Анатольевич выступает главным организатором борьбы за «Нефть-запсиб».
А потом Женя разберется и с Гончаром, лидером крупной мафиозной структуры. Он «кроет» Таразевича, — наверняка это его люди убили Огурцова. Хотя Гончар не мог знать, кто кроет «Изумруд-Банкь». Для непосвященных «Изумруд-Банкъ» крыла «бригада» челябинской братвы, еще с начала девяностых укрепившаяся в столице. Но это была ширма. За ней стоял сам Женя. А иначе просто и быть не могло.
Гончар вроде как в законники метит. Что ж, надо будет ему составить «ходатайство»…
Если этой ночью он выкроит для сна пару часов, то это будет хорошо. А потратить на это дело утро он позволить не мог. Завтра должны были объявить об обвале на биржевых рынках страны. Мальчик для битья Кириенко выполнил свое предназначение. Правительство отказывалось платить по своим обязательствам…
Но к кризису Женя был готов. Все, какие только можно, средства у него были законсервированы в твердой валюте. От государственных облигаций, которые в прежние времена принесли ему немалый доход, он избавился. Мало того, он готов был по-крупному сыграть на курсе доллара. А он знал, что сначала бакс резко поднимется, а потом так же резко опустится. И снова поднимется. Знающие люди уже заранее все просчитали. Знающие люди, «страшно далекие от народа», готовы были удвоить свои банковские капиталы. А потом объявить о своем банкротстве. Денег у них и в самом деле не будет. Они всплывут потом, на счетах заграничных банков. А народ, как всегда, останется в дураках…
* * *
Егор Николаевич встретился с Гончаром в сауне, где, кроме них, никого не было. Распаренные докрасна, они сидели, закутавшись в простыни, и пили прохладное пиво.
— Пустили в расход твоего Огурцова, — сообщил Гончар, глядя куда-то в сторону.
— Туда ему и дорога, — наконец-то Егор Николаевич узнал то, ради чего он здесь.
— Двух пацанов моих вальнули.
— Мои сожаления…
— Нечисто сработали. Свидетель есть.
— Ты хочешь сказать, был…
— Был и есть. Медсестра одна, мать ее так, видела, как Кныш Огурцова мочканул. И она исчезла. Но я ее нашел. Да только трогать не стал. Труху, который с Кнышом был, замочил. Это уже третий пацан… А знаешь, кто девку спрятал?
— Нет…
— Скрипач, вор в законе… Я не сразу врубил, почему. И только потом вкурил. «Изумруд-Банкъ» челябинская братва кроет. Я узнавал. Не очень крутая, скажу тебе, команда. Много акул и покруче. Но сожрать ее никто не может. А все потому, что челябинские — это туфта. Но за ними — Скрипач, вор в законе. Это я сегодня только узнал. «Изумруд-Банкъ» — это его собственность. Он им через подставных лиц владеет, но это сути не меняет. Это Скрипач, а не Огурцов к нефтяному комплексу рвется…
— Тогда надо убрать Скрипача…
Егору Николаевичу казалось, что ему все по плечу. У него сильный покровитель. Сам Гончар…
— Ты чо, стебанулся?.. Да ты хоть врубаешь, кто такой Скрипач?..
— Вор в законе. Ты сам сказал…
— Он не просто законник, он из их элиты. Воры его круто уважают. И бабок у него не меньше, чем у тебя. И связи в верхах крепкие… Задавит он тебя. Как пить дать задавит. И меня вместе с тобой…
Гончар не шутил. Судя по его кислой физиономии, он боялся Скрипача.
— Что же нам делать?
Егору Николаевичу стало не по себе.
— Откажись от претензий на «Нефтьзапсиб»…
— Допустим, я это сделаю… Думаешь, Скрипач после этого оставит меня в покое?
— Вряд ли… Он играл с тобой, можно сказать, по-честному. Не давил на тебя силой. Хотел шантажом из игры вывести. Но ты силу на него натравил. Теперь у него есть законное право на ответный шаг. И будь уверен, он этот шаг сделает…
— Это значит…
— Это значит, что тебе писец…
— Но у меня охрана…
— Чешуя. Если Скрипач возьмется за тебя серьезно, тебе кранты…
— Это мы еще посмотрим! — В голосе Егора Николаевича зазвучал вызов.
— Ну, ну, — Гончар посмотрел на него как на полного идиота…
* * *
Две ночи и два дня Дима следил за особняком, в котором похитители спрятали Вику. Он узнавал, как охраняется двор, определял подходы к дому. Примерно определил численность охраны внутри. А сегодня он решился в одиночку пробраться к Вике и освободить ее. Один, без оружия, без надежного прикрытия… Быть может, он был обречен на неудачу. Но только ничто не могло его остановить. Он верил в успех, несмотря ни на что…
Ночью во двор выпускали собак бойцовской породы. Вмиг в клочья разорвут. Поэтому самое лучшее время для проникновения в дом — вечер. Когда и двор пустынный, и псов нет.
Через забор удалось перемахнуть без приключений. И дальше ему везло. Незаметно он сумел пересечь двор. Опять удача. На первом этаже было открыто окно. Как будто специально для него. Он подпрыгнул на месте, руками ухватился за подоконник, подтянулся и влез в какую-то комнату. Там никого не было — путешествие продолжалось. Он открыл дверь из комнаты и вышел в пустынный коридор. Ни охраны, ни прислуги — никого. А он-то думал, что на каждом шагу ему придется иметь дело с вооруженными людьми. Что ж, тем лучше.
Крадущимся шагом он подобрался к столовой. За богато сервированным столом, по разные стороны, сидели какой-то мужчина и Вика. Они о чем-то мирно беседовали. Между похитителем и похищенной такой идиллии быть не может. Неужели…
Чувствуя, как к горлу подступает ревность, Дима сделал шаг вперед. Но в столовую войти не смог. Сзади ему под ребро ткнулось что-то твердое.
— Стой и не дергайся, — услышал он позади себя чей-то тихий насмешливый голос.
И гадать не нужно: под ребро ему сунули ствол пистолета…
* * *
В стране поднялся переполох. Государство, можно сказать, расписалось в своем банкротстве. Те, кто не владел обстановкой, потеряли огромные суммы. Но Женя держал ситуацию под контролем. Он ничего не терял, только выигрывал.
