— Ошибка исключена. Вы обвиняетесь в сокрытии дохода и уклонении от уплаты налогов…
Вот, значит, в чем дело. К ментам попали документы, которыми его пытались шантажировать. Но почему сразу арест?
— Я никуда не пойду, пока не будет моего адвоката, — заявил Егор Николаевич.
— Вы пойдете с нами, — жестко отрезал старший группы. — Адвокат будет после… •
— Но это произвол…
— Как хотите, так это и понимайте… Следуйте за нами…
Сопротивляться было бесполезно. Против СОБРа или ОМОНа, который нагрянет в его офис в этом случае, его охрана бессильна.
Егор Николаевич надеялся, что адвокат добьется его освобождения под залог. Но все усилия адвоката оказались тщетными.
— У меня такое ощущение, что тут все настроены против нас, — сказал он. — Уж очень сильно кто-то хочет упрятать вас за решетку…
«Не кто-то, а Скрипач…» — промелькнуло в голове.
— Вытащи меня. Или я найму себе другого адвоката, — Егор Николаевич смотрел на него чуть ли не с ненавистью.
— Вытащу, не сомневайтесь. Завтра, самое позднее послезавтра. Я подниму все свои связи… Но сегодня вас отправляют в следственный изолятор. Вы уж продержитесь как-нибудь…
Егор Николаевич смертельно побледнел. Одно дело камера предварительного заключения, другое дело — следственный изолятор. Оттуда он может не вернуться.
«СИЗО, пересылки, зоны — для воров в законе дом родной. Они там всесильны…» — всплыло в голове.
Вечером того же дня его отконвоировали в «Матросскую тишину». И поместили не в четвертый корпус для избранных, где камеры с телевизорами и холодильниками. Ему досталась общая камера, где сидели закоренелые уголовники. Сбывались самые мрачные опасения.
Десятка два подследственных встретили Егора Николаевича вполне доброжелательно. Ни единого злого взгляда не почувствовал он на себе. Для него сразу же нашлось место. Никто не пытался его оскорбить, унизить. Его как будто бы вообще не замечали.
Егор Николаевич расслабился. Уж он-то был наслышан о диких нравах обитателей тюрем. Но, оказалось, ничего уж очень такого страшного за решеткой нет. Уж до завтра он как-нибудь дотянет.
Уже когда все легли спать, к Егору Николаевичу подсел хмурого вида уголовник с татуированной грудью. От него исходила неясная опасность.
— Тебе Скрипач привет передает, — мрачно изрек он.
Егор Николаевич похолодел. Пробил последний час его жизни. Привет от Скрипача нес в себе смерть… И он не ошибся.
Со всех сторон к нему подскочили уголовники, которые представлялись ему сейчас посланниками ада. Они схватили его за руки, лишили возможности двигать ногами. Шею стянуло грязное вафельное полотенце…
Утром следующего дня из камеры выносили холодное тело Егора Николаевича. Он повесился на дужке «шконки». Врачи констатировали смерть от удушения. Самоубийство. Иной версии не выдвигалось…
* * *
Машина шла в сторону Мытищ. Не доезжая до города, она свернула в какой-то поселок, вырулила на улицу, сплошь и рядом застроенную роскошными двух- и трехэтажными домами-особняками. Во двор одного такого дома она и заехала.
Диму прямым ходом потащили в подвал. Вику повели в дом… Суки!
Подвал был просторный, сухой и теплый. При его проектировании явно предусмотрели случай, в каком сейчас оказался Дима. Для него была готова специальная камера-одиночка. Все как положено: зарешеченное оконце под потолком, железная кровать без матраца, грубо сколоченный деревянный стол и даже унитаз. И дверь железная с зарешеченным глазком. Она со скрипом закрылась за ним.
Оставалось надеяться, что для Вики приготовили апартаменты получше.
Игорь Маркович пожаловал к нему вечером следующего дня.
— А мы с твоей Викой подружились, — злорадствуя, сообщил он. — Мы с ней неплохая пара. Мы скоро поженимся…
Только Дима знал, что это не так. Не может Вика променять его на этого борова. Пусть хоть все золото мира ляжет к ее ногам…
— Да пошел ты! — криво усмехнувшись, бросил он ему в лицо.
И тут же к нему подскочил крепыш с бритой головой и изо всех сил врезал под дых. Что-то тяжелое обрушилось ему на голову…
Очнулся Дима в темноте. Тускло светился только глазок в двери. Игоря Марковича не было и в помине.
Сволочь, мразь, подонок!.. Только пусть попробует обидеть Вику!
Дима вспомнил, что Игорь Маркович импотент. Только это мало успокаивало…
Вика с отвращением смотрела на круглолицего мужчину с уродливым носом. Зато он смотрел на нее с восторгом и обожанием.
— Вика, милая, я не мог поступить иначе, — гнусным голосом говорил он. — Я похитил вас ради вашего же блага. Уверяю вас, вы никогда не пожалеете, что будете жить у меня Этот дом я подарю вам, только скажите, что никогда не прогоните меня от себя…
Дом у этого слизняка был великолепен. Мраморный холл, просторные комнаты, много-много комнат. Роскошная мебель под старину, мягкие персидские ковры на полах, кондиционированный воздух. А во дворе крытый бассейн с подогревом… Только Вике было все равно, какой он. Пусть хоть дворец ей подарит этот боров, она никогда не ответит ему взаимностью. Он противен ей. Она любит Диму.
— Где мой жених? — спросила она, отворачивая от Игоря Марковича свой взгляд.
— Какой жених? — Он или круглый дурак, или издевается над ней.
— Я видела, вместе со мной вы похитили и Диму…
— Ах, вы об этом, — как от лимона скривился Игорь Маркович. — У вас нет больше жениха…
— Как это нет?
Сердце забилось раненой птицей. Неужели они убили Диму?
— Ваш бывший жених отказался от вас… На душе полегчало.
— Это ложь!
Дима не мог отказаться от нее.
— Видите ли, Вика, он полюбил другую девушку…
— А вы приведите его сюда, — отрезала она. — Пусть он сам мне скажет об этом…
— И приведу… Только не сегодня…
— Вот тогда и поговорим об этом.
— Хорошо, о вашем бывшем женихе поговорим потом. А сейчас мне бы хотелось поговорить о нас с вами…
Как она ненавидела этого слащавого и хамовитого Игоря Марковича.
— Я не хочу с вами разговаривать…
— А придется, — он пронзил ее жестким, полным угрозы взглядом.
Ей стало не по себе.
— Что вы от меня хотите?..
— Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей…
— Ни за что!
— Тогда станьте моей женой…
— Я лучше утоплюсь…
— А если я вас изнасилую?
Она испуганно посмотрела на него.
