— Ну и что ты скажешь? — спросил Джин, направляя за ней свою старенькую «восьмерку».
— Сцена ревности. Снегурка дедукана своего приревновала… Ну, к такой девчонке не грех… Ты видел, как дедукан на нее пялился, любая Снегурка бы с катушек съехала…
Джин готов был согласиться с ним, но разговор оборвал писк пейджера. Заказчик назначил встречу…
* * *
На Диану неприятно было смотреть. Глаза по пять копеек, губы негодующе искривлены.
— Кто это такая? Я спрашиваю, кто?
— Подруга моей сестры, — холодно посмотрел на нее Никита.
С Дианой под одним одеялом он провел всего две ночи, а она уже считает его своей собственностью и требует отчета.
— Да, но смотрел ты на нее как на свою подругу! — не унималась Диана.
— А если я ее люблю? — с беспощадной насмешкой глянул на нее Никита.
— Любишь?!
— Люблю.
Казалось бы, он и не сомневался в том, что любит Женю. Вроде бы и не нужно было ему подтверждение. Но сейчас он чувствовал, что уверенность в этом чувстве окрепла. Или это любовь стала шире и объемней?..
Сколько раз он собирался зайти к родителям Жени, но так и не решился. А сегодня он нарочно сделал небольшой крюк по дворам, чтобы пройти мимо ее дома. Как чувствовал, что встретит ее… И встретил. Сказочно красивая, в дорогой шубе, на роскошной иномарке… но чужая. Видно, муж у нее состоятельный человек, если может позволить себе делать такие подарки…
Он видел ее взгляд. Огненная смесь в нем — неприязнь и отчуждение вперемешку с жарким чувством. Она могла бы броситься ему на шею, но что-то ее удерживало. Он мог бы объясниться с ней, если бы не стервозная Диана.
— И что дальше? — уперев одну руку в бок, истошно спросила она.
— Что дальше? — пожал он плечами. — Новый год сегодня.
И, немного подумав, добавил:
— Но без тебя.
Он был уверен, что Диана закатит истерику. Но ему было все равно…
* * *
Юрок озадаченно крутил в руках склянку с концентрированной серной кислотой. Джин не вытерпел, забрал у него пузырек. Еще выронит на пол ненароком, разобьет.
А Юрок как будто и не заметил, что нет у него больше склянки. И продолжал шевелить пальцами, тупо глядя куда-то перед собой.
— Такую красоту — и кислотой… Креста на этих упырях нет.
— Зато десять штук есть. Десять зеленых штук на дороге не валяются…
— Да хоть сто десять!
— Какие сто десять? Мы за десять договорились. А для Джина договор дороже денег, ты меня понял?
— Да я-то понял…
— По-братски распилим, тебе четыре, мне шесть.
— Это не по-братски, — мотнул головой Юрок.
— Тогда пополам. Если сам в лицо ей плеснешь.
— Не смогу. Рука дрогнет.
— Я тебе потом эту руку знаешь, куда засуну?
— Да, но дело я не сделаю…
— Что предлагаешь?
— Может, ты?
— А в морду?
— Думать надо.
— Думай.
— Надо так сделать, чтобы не спалиться…
— Шапочку шерстяную до подбородка натянешь, дырки для глаз сделаешь и вперед…
— Все равно палево… Тут хитрость нужна.
— Ты, я смотрю, уже хитришь. Ты бы не выкручивался, брат, а то как бы из шкуры своей не выкрутился…
— Да нет, я серьезно… Ты же видел, Снегурка на нее наехала. Пусть и дальше наезжает…
— В смысле?
— Ну, бабу найдем, чтобы ростом с той. Костюмчик найдем, накрасим, все дела… Короче, она кислоту плеснет, а подумают на ту Снегурку. Типа, из ревности…
— И что?
— Так на нас никто не подумает, понял?
— И где ты бабу найдешь?
— Я уже думал. Людку можно взять. Она за дозу кого хочешь приговорит…
— А костюм?
— Ну, это не проблема. Были бы деньги…
— Твои деньги. С твоей доли…
— Может, пополам? — чуть ли не умоляюще глянул на Джина Юрок.
— Пополам я тебя поставлю, если облажаешься!
Не нравилась Джину его идея. Слишком все сложно. Но в то же время никакой ответственности. Людку-наркоманку лучше прокинуть, потому что она их знает. Но есть другие, неизвестные им девки, которые за дозу и мать родную придушат. Таких сук на вокзалах пруд пруди…
Глава 13
Новый год, бой курантов, брызги шампанского и… обручальное кольцо на бархатной подушечке. Анатолий Данилович, что называется, тряхнул стариной.
— Женя, ты должна стать моей женой! — встав на колено, сказал он.
— Я подумаю, — натянуто улыбнулась она.
Она и без того, считай, жила с ним в гражданском браке. Секса не было, поползновений в общую постель тоже. Как не было и завещания на ее имя. А в остальном все как в нормальной, но лишенной сексуальной радости семье. Они жили в одном доме, вели совместное хозяйство. Анатолий Данилович целовал ей ручки, дарил дорогие подарки, а она обихаживала его, не забывая, правда, складывать на книжку причитающийся ей денежный оклад. Евгения как была, так и оставалась экономкой в его доме, но всю основную работу выполняла горничная Нина, которую Анатолий Данилович нанял ей в помощь.
— Ты уже почти три месяца думаешь.
— Но мы же и так вместе. Одно то, что мы Новый год встречаем вместе, уже о многом говорит. Зачем нам этот официоз?
— А затем, чтобы ты смогла унаследовать мое состояние.
— Я бы, может, и хотела стать богатой вдовой, но не твоей…
— И все равно ты должна подумать.
— Вот я и думаю…
Анатолий Данилович бодрился до двух часов ночи. Ковырял вилкой в тарелке, смотрел телевизор, что-то говорил о будущем. Но в конце концов он не выдержал, клюнул носом раз, другой и отправился к себе в комнату.
Евгения осталась одна. Настроение паршивое. Никита, конечно, кобель. Не успел освободиться, подружку себе завел. Видно, далеко они зашли в своих отношениях, если эта ряженая дура позволила себе броситься на нее с кулаками… Кобель он, да. Но сейчас он веселится. Со своей подружкой. Наверняка в шумной компании. А Евгения вынуждена встречать Новый год со стариком. Без любви, без ласки, в душевной смуте и безысходном одиночестве… А ведь она тоже могла быть Снегуркой. И вместе с Никитой ходить по домам, дарить радость и людям, и себе… А еще она могла быть актрисой. Она хотела играть в театре, она мечтала о бурных овациях в свою честь. И от карьеры в кино не стала бы отказываться. Но…
Она уже засыпала в кресле, когда в прихожей зазвонил колокольчик. Евгения выглянула в окно и увидела въезжающий во двор «Мерседес». Это мог быть только Эдик, никто другой не смог бы открыть ворота.
