– А зачем? Ты уже четыре года в бегах, и никому ничего не сказал про наше дело.
– Я же не самоубийца.
– Да, но вел себя как самоубийца. Ты же знал, что тебя могут убить...
– Знал, – кивнул Егор.
– Вот я и думаю, может, правда, тебя убить... Хотя бы за то, что ты меня бросил...
– Я тебе говорил, что мне надоело убивать.
– Ты получал за это очень хорошие деньги. У тебя была квартира, машина...
– Квартира в крови, машина в крови – надоело...
– Я же говорила, что мы можем выйти из дела и уехать вместе куда-нибудь в Испанию...
– Ты мне четыре года об этом говорила... Но ты же до сих пор в деле?
– До сих пор. Потому что мне нравится держать этот мир в узде.
– Каждому свое.
– Ну да, кому-то большие дела делать, а кому-то щи готовить... Егор, ты как баба щи готовишь, тебе не стыдно?
– Нисколько.
– А мне стыдно за тебя...
– Ты села в этот поезд, чтобы сказать мне об этом?
– Нет, я села в этот поезд, чтобы вспомнить свою молодость.
– Какая молодость? Тебе всего двадцать четыре года.
– Да, но, может, я без тебя чувствую себя старой, – насмешливо улыбнулась Лайма. – И если так, ты должен меня омолодить... Ну, чего ты сидишь, как истукан? Давай, обними меня покрепче... Или ты не соскучился?
– Э-э... Как-то все нелепо, – в растерянности пробормотал Егор.
В этой жизни он не боялся никого и ничего, даже смерть его не пугала. И только Лайма могла вселить в него страх – суеверный, потусторонний, нагнетающий в душу могильный холод... Если в этом мире существуют пресловутые исчадия ада, то Лайма точно из их числа.
Но при этом он любил ее... Да, любил...
– Нелепо ехать со мной в одном купе и не переспать...
– Э-э... И много таких, кто с тобой в купе спал?
– Ну, случалось... А что? – с задиристым видом повела она бровью.
– Какой была, такой и осталась, – пренебрежительно поморщился Егор.
– Какой такой? Ты меня бросил, а мне любви хотелось...
– Тебе и раньше со мной хотелось, но при этом то с тем, то с другим.
– Ну, ничего же, не стерлась? Молодая, свежая, а кожа, посмотри, какая гладкая и нежная, – похотливо глядя на собеедника, Лайма плавно провела рукой по внешней стороне бедра.
– Ты в мужской похоти, как свинья в грязи.
Эти слова Егор не выдумал, он их вспомнил – сколько раз он упрекал ее в прошлом, сколько ругал и даже бил. Сейчас же он даже не думал о том, чтобы поднять на нее руку. Во-первых, с Лаймой лучше не связываться, во-вторых, ему давно уже все равно, с кем и как она спит... Ну, почти все равно...
– Злишься? – по-лисьи сощурилась девушка. – Значит, любишь.
– Любил.
– И сейчас любишь.
– Если да, то любовь скрыта во мне далеко и глубоко.
– Так раскопай ее.
– Не думаю, что получится, – мотнул головой Егор.
– Может, я займусь этим?
Она бабочкой вспорхнула со своего места, прыжком пантеры прыгнула на парня и мягко уселась к нему на колени.
– Не надо...
Егор не согнал ее с колен, но уклонился от ее губ.
– Брезгуешь?
– Нет, просто у меня есть невеста...
Этот аргумент казался ему спасательным кругом, но оказался всего лишь жалкой соломинкой.
– Оу! Что я слышу? Ты собрался жениться?
Лайма вернулась на свое место.
– Э-э... Не знаю... Но изменять ей не буду.
– Кому ей? Той крошке, с которой ты прощался на перроне?
– На каком перроне я с ней прощался? – встрепенулся Егор.
– На вокзальном, на каком еще?.. Сегодня ты с ней прощался, меня чуть на слезу не пробило. Как будто на войну она тебя провожала. Или просто на смерть... Ты же хочешь к ней вернуться?
– Что ты задумала?
– Может, я и не золотая рыбка, но все, что я задумала, все исполняется. И если бы я задумала тебя убить, ты бы уже зажмурился... Но я хочу всего лишь вспомнить прошлое. И на твою крошку мне наплевать. Пусть живет, если ты ей позволишь...
– Только пальцем к ней притронься! – прошипел Егор. И едва удержал себя, чтобы не вцепиться Лайме в горло.
– Зачем я буду прикасаться к ней пальцем? – угрожающе сощурила девушка левый глаз. – Есть бесконтактный способ... Снайперская винтовка, например...
– Ты не посмеешь!
– Если я что-то задумала, то должна довести это до победного конца. Не мытьем, так катаньем... Я хочу вспомнить молодость, и если твоя крошка мне мешает, я просто-напросто... Но мы же не будем доводить дело до греха?
– А если будем? Если сам сейчас вспомню молодость и сверну тебе шею?
– Вряд ли это у тебя получится. Я в форме, а ты ее давно уже потерял... Но если вдруг тебе повезет, знай, что я здесь не одна... И тебя зачистят, и твою крошку...
– Какая же ты стерва!
– Ты был прав, когда говорил, что я в своем репертуаре. Драматический у меня репертуар. С эротическим уклоном... Такая вот я плохая девочка... Ты же раньше любил плохих девочек.
– Что было, то прошло.
– Значит, сейчас ты любишь чистых и непорочных.
– А что здесь плохого?
– Плохое здесь то, что любая чистая и непорочная может стать грязной и развратной... Я тоже когда-то была девочкой и мечтала о принце на белом коне. А принц так и не появился, зато жеребцов было, хоть отбавляй... Мне уже нечего терять, поэтому я такая, какой меня сделали... А может, я тоже хочу быть чистой и непорочной!
– Если бы хотела, давно бы уже стала. Не важно, что было, важно, к чему ты стремишься...
– А к чему твоя крошка стремится?
– Уж поверь мне, такой, как ты, быть не мечтает...
– Ну а если вдруг мечтает? Если вдруг мечта осуществится?
– Ты бредишь.
– Нет, я размышляю вслух...
– Значит, мысли у тебя бредовые, как вся твоя жизнь.
– Какие-никакие, а мои... И жизнь моя... Если бы твоя крошка ударилась во все тяжкие, а потом вдруг прозрела. Егорушка, возьми меня обратно, я больше не буду чужим дядькам отдаваться...
– Заткнись!
– Ох-ох-ох, какие мы грозные! – пренебрежительно передразнила его Лайма. – Только не я тебя боюсь, а ты должен меня бояться. Хотя бы потому, что Альбинос тебя заказал...
– Кто меня заказал? Альбинос?! – презрительно скривился Егор. – Ты им вертишь, как хочешь. И если кто меня заказал, так это ты...
