Но сопротивляться не стала. И даже расслабила ноги навстречу ее руке...
Глава 29
Вероника должна была благодарить Лайму. Ведь она действительно забирала ее из притона. Заставила Эльзу вернуть ей одежду, посадила в свою машину, чтобы увезти домой... Но Вероника едва сдерживала позывы рвоты, глядя на эту извращенку. Сколько горя доставила она ей. И все на пару с подлым Егором... Она ненавидела и презирала их обоих.
– Слушай, а может, ты останешься в Москве? – спросила Лайма, когда машина выехала за ворота публичного дома. – Будешь жить в моем доме. Будешь работать горничной. Я буду хорошо платить... Егор, правда, станет приставать, ну и черт с ним. Бывает же, что люди живут втроем, и это им очень нравится.
– Ты обещала отвезти меня к маме! – умоляюще, со слезами на глазах воззвала к милосердию Лаймы Вероника.
Как же ей надоели все эти бредни! Сколько ж можно втаптывать ее в грязь?
– Если обещала, то отвезу... Просто я подумала, что мама не разрешит тебе колоться.
– Как-нибудь переживу!
– Это ты сейчас так говоришь, а когда начнется ломка, запоешь по-другому... А у меня белого добра хватает... Кстати, ты можешь вмазаться прямо сейчас...
– Ну, я не знаю, – замялась Вероника.
Мама действительно запретит ей употреблять наркотики. Она, конечно, готова смириться с этим. Но если есть возможность попробовать кайф в последний раз, почему она должна отказываться? Тем более что сегодня она честно заработала дозу...
– Сейчас мы свернем в лес... Ну и какого они здесь делают? – возмущенно протянула Лайма.
Ника увидела стоящих на дороге милиционеров. Похоже, это было то самое место, где их вчера остановили с Женей. Возможно, и мент тот же самый... Да, похоже, он. Крючковатый нос, глаза как у сурка...
– Это наши люди, – успокоившись, сказала Лайма. – Ну, чтобы всякие здесь не ездили. Мы им платим... Если что-нибудь не то скажешь, больше свою маму не увидишь. Ты меня поняла?
Вероника молча кивнула. Конечно же, она все поняла. Вчера мент заглядывал к ним с Женей в машину, и что? Ничего. Даже не спросил у него, куда он везет Веронику. Потому что все и так знал, потому что куплен... А Лайма везла ее к маме. Но ведь она могла и передумать.
Милиционер с крючковатым носом поднял жезл, предлагая водителю съехать на обочину. Неторопливо подошел, проверил у Лаймы документы, и только затем заглянул в салон. Его невозмутимо спокойное лицо вдруг радостно вытянулось, когда он увидел Веронику.
– Та-ак! Ты-то нам и нужна!
Одной рукой он подозвал своего напарника, а другой открыл дверцу.
– Тебя же Вероника зовут? – спросил он.
– Да, а что? – Она боялась выходить из машины.
– Эй, командир, что там такое? – возмутилась Лайма.
– Что такое? – напыжился гаишник. – Вы мне сейчас ответите, куда вы везете гражданку Новицкую!
– Куда, куда? К матери везу!
– К матери? – сбавил обороты милиционер. – Это, конечно, правильно... Дело в том, что вас, Вероника, разыскивает мама...
Он взял девушку за руку, вывел ее из машины. И Лайма выскочила из автомобиля.
– А вы что, из передачи «Жди меня»? – прищурившись, подозрительно спросила она.
Но гаишник не удосужился ей ответить. Его внимание привлек подошедший к нему напарник, полнощекий, не первой молодости мужчина с погонами старшего лейтенанта.
– Вот она, Новицкая, – сказал он, обращаясь к нему. – Исправил, так сказать, свою ошибку...
– Ну и молодец, – вальяжно ответил тот. – Вези ее в отдел и сдавай смену...
– Эй, куда вези? – возмутилась Лайма.
Она была похожа на лисицу, которая, выманив у вороны кусок сыра, сама же свою добычу и потеряла.
– Так, гражданочка, а кто вы такая? – пристально посмотрел на Лайму старший лейтенант. – Какое отношение вы имеете к гражданке... э-э...
– Новицкой, – подсказал гаишник с крючковатым носом.
– Да, какое вы имеете к ней отношение?
– Ну, ехала, смотрю, девушка голосует... – растерянно пожала плечами Лайма.
– Так, теперь спросим у девушки. Кто эта гражданка? – обращаясь к Веронике, сонно спросил старший лейтенант.
Она могла бы рассказать всю правду. Как Лайма обманом усадила ее в машину, как обколола наркотиками, как вывезла в Москву, чем заставила здесь заниматься... Но ведь эти милиционеры, действительно, могли быть купленными. А может, это и вовсе ряженые. Лайма же не дура, она могла подговорить людей, чтобы устроить этот спектакль. Если Вероника выдержит испытание, то ее отвезут к маме. Если нет – даже страшно подумать, что может быть... Женя говорил, что с ней лучше не связываться. И в грязь может еще глубже втоптать, и убить...
– Я голосовала, она остановила...
– Ну, раз такое дело, вы, гражданка... – старший лейтенант сделал паузу, чтобы зевнуть.
А его напарник решил, что ему нужно знать фамилию Лаймы.
– Никодимова, – подсказал он.
А заодно и памятью перед начальником блеснул.
– Да мне какое дело, Никодимова она или Пилигримова там? – поморщился офицер. – Пусть уезжает... А вы, гражданка... э-э...
– Новицкая.
– Вы, гражданка Новицкая проедете с нами!
Веронику посадили в милицейскую «десятку», куда-то повезли. Девушка в растерянности глянула назад и увидела одиноко стоящий на обочине «Мерседес»... Лайма не собиралась ехать за ними. А зачем? Ведь она собиралась отвезти ее к маме, а тут такая оказия, и ехать никуда не надо.
– А я вчера посмотрел на тебя, – обернувшись к Веронике, сказал гаишник с крючковатым носом. – Ну, думаю, вроде бы знакомое лицо. А когда отпустил, вспомнил, ориентировка на тебя была. Навел справки, сообщил начальству...
– За то и поплатился, – хмыкнул старший лейтенант. – Вернули на пятачок, пока тебя не найдет, сказали, не сменится...
– Ну, я бы все равно сменился. Но все же хорошо, что тебя нашел... Мать тебя, говорят, ищет.
– Должна искать, – кивнула Вероника.
– Из дома сбежала?
– Да, что-то вроде того.
– Может, обидел кто? Что-то глаза у тебя какие-то мутные... А ну-ка, дыхни!
Вероника послушно подула ему в нос, но вместе с этим инстинктивно согнула правую руку в локте. И гаишник это заметил. Взял ее за руку, разогнул.
– Ух, ты ж! Да ты я, посмотрю, в наколках!
– Пусти!
– Может, и порошок есть?.. Палыч, останови!
И снова Вероника подумала, что встреча с гаишниками была инсценировка, которую подстроила Лайма. Сейчас ее обыщут, найдут наркотики, потом изнасилуют в извращенной форме, чтобы снять с нее обвинения... Это называлось, втоптать в грязь по самые уши.
