– Маловато будет.
– Хватит... Через полчаса сделаешь ей укол. Двойную дозу...
– Это ее убьет.
– А нам что нужно?
– Понял.
– А ты, Перец, займешься Ингой. Она узнает о том, что Ника скопытилась, и... Что она должна сделать, а?
– Ну... повеситься... Или застрелиться...
– Для тебя что лучше?
– Мне легче застрелить... Но лучше, чтобы повесилась...
– Сам сможешь?
– Хлопотно будет. Если бы Никита помог...
– Поможет... Сначала с Никой, а потом с Ингой...
– А может, мы лучше вместе, и с Никой, и с Ингой? – похотливо усмехнулся Перец.
– Ну, можно и так, – пожала плечами Лайма. – Если оба в полчаса уложитесь.
– Уложимся, – ухмыльнулся Никита. – Только Перец после меня...
Нику еще вчера перевели в подвал, отрезав доступ к наркотикам. Увидев Лайму, девушка с мольбой рухнула к ней в ноги.
– Что хочешь, сделаю!
– Хочу, – кивнула Лайма.
И взглядом показала на стоящих позади парней.
– Я согласна...
Лайма запустила их в помещение, а сама ушла, закрыв за ней дверь... Ей было жаль Нику. Настолько, что не хотелось смотреть, как она унижается за жалкую дозу. Но не настолько, чтобы пощадить ее...
* * *
Реальность, казалось, зависла где-то между сном и явью. Егор не мог понять, то ли спит он, то ли бодрствует. Голова тяжелая, перед глазами колыхающийся туман, ноги ватные. Но рука послушная, и пистолет лег в нее плотно... Только не совсем ясно, как попал он в хозблок, как забрался в подвал с арсеналом. Такое ощущение, что сознание вот-вот провалится в гудящую бездну...
Егор заснул на ходу, по пути к особняку. Шел, смотрел на качающиеся окна и куда-то вдруг пропал. Но тело продолжало двигаться по заданному маршруту, к цели, которую указывало ему недремлющее подсознание.
Снова он пришел в себя на лестнице, которая вела в подвал. В голове все та же тяжесть, но уже нет ощущения, что все сейчас вдруг исчезнет. И в сознании пульсирует мысль – спасти Веронику, вырвать ее из грязных лап. А в ушах – чей-то гнусный смех.
– Не хочу, не надо...
Вероника возмущалась робко, и голос ее звучал не очень громко. Хочет она или нет, но деваться ей некуда, и похабники легко возьмут над ней верх. Они сильней, и еще у них есть наркотики, грязное зелье порабощения...
Дверь в подвальный бокс была открыта. Егор втиснул свое тяжелое тело в проем, и увидел Веронику. Она сидела на кушетке, трясущимся пальцем вдавливая внутрь поршень шприца. Рука вытянута вперед, плечо перетянуто жгутом, игла воткнута в вену. А рядом с ней чернявый Никита, обнимает ее, шарит рукой у нее под юбкой. И Перец тоже здесь. Он пока лишь наблюдает за ними, но уже готов присоединиться...
– Ну, не надо...
Вероника кривится, пытается оттолкнуть чернявого, но куда там. Он цепко вцепился в свою жертву, и, пока живой, не отстанет.
Никита так был увлечен ею, что не замечал Егора. Но Перец увидел его, злобно оскалился, сунул руку под куртку, где у него должен был находиться пистолет.
Но Егор опередил парня – наставил на него «беретту» и быстрым плавным движением утопил спусковой крючок. Глушителя на стволе не было, поэтому грохот выстрела больно и со звоном ударил по ушам.
Никита вмиг оторвался от Вероники, вскочил на ноги, ошеломленно уставился на Егора.
– Не надо... – жалко пробормотал он.
Но Егор его не слушал. Он киллер, он убивает быстро и без рассуждений... Выстрел по ушам. А для Никиты еще и в лоб. И контрольный выстрел не нужен...
Ника с ногами забралась на кушетку, забилась в угол. Смотрит на Егора в ужасе, затравленно, как будто он мог ее убить...
– Глупая.
Он оглох от выстрела, поэтому не услышал шагов. Но почувствовал движение справа от себя. Сначала выбросил в этом направлении руку с пистолетом, и только затем увидел Лайму.
Ей нечем было защититься, но страх в ее глазах подействовал на Егора обезоруживающе... Он вспомнил, как давным-давно Лайма прибежала к нему за помощью. Отчаянная девчонка чуть не убила своего сутенера, искалечила ему ногу, но все равно ей было страшно до жути. И такая жалость накатила тогда на его черствое сердце, и так вдруг захотелось отдать за нее свою жизнь... Тогда он очень помог Лайме, спас ее от Гошки...
А сейчас она нуждалась в спасении от него самого.
– Ну, чего ты смотришь, стреляй, – чуть не плача, сказала девушка.
Слышал он плохо, больше понимал по губам, о чем она говорила.
Егор мотнул головой. Стрелять он не мог... Каким бы чудовищем Лайма ни была, он любил ее... Может, и не любовь это вовсе, а проклятие любви. Но тем не менее...
– Ты должен меня убить... Пойми, должен... Иначе я убью тебя...
Она подошла к парню так близко, что ствол пистолета уперся ей в лоб.
– Я не хочу жить так, как живу. Но по-другому, я не могу... Убей... Ну, давай, жми на спуск!
Лайма лбом надавила на пистолет, но Егор выстрелить не смог.
– Считаю до трех!.. Раз... Два...
На счет «три» Лайма резко крутанулась вокруг своей оси, убрав голову с линии огня, и выбила пистолет из руки Егора. Он попытался поймать кувыркнувшуюся в воздухе «беретту», но Лайма ударила его по ногам, и парень рухнул на бетонный пол. А пистолет поймала сама. И направила ствол ему в голову.
– Я тоже люблю тебя, – со всей искренностью сказала она. – Но мне проще без тебя, чем с тобой... Прощай!
Выстрел прозвучал, когда она еще только собиралась нажать на спусковой крючок. Лайма широко распахнула стекленеющие глаза, тело ее выгнулось дугой, ноги прогнулись в коленях... Сначала она выронила пистолет, затем стала падать сама. Егор поймал и оружие, и ее коченеющее тело...
Инга стояла в глубине коридора, у лестницы ведущей в подвал. Двумя руками сжимала пистолет с дымящимся стволом. Это она убила Лайму, это она привела в исполнение свой материнский приговор...
Егор направил свой пистолет в ее сторону.
– Н-нет! Н-не надо! – запаниковала женщина. И снова нажала на спусковой крючок.
Но пуля прошла у Егора над головой. Мало того, женщина не смогла удержать пистолет в ослабевших руках, и он с лязгом бухнулся на пол.
А Егор не промазал, и в подвале одним трупом стало больше.
Инга остолбенело смотрела на него, не в силах поверить, что осталась жива. Ведь она думала, что Егор стрелял в нее. А он убил возникшего за ее спиной парня – долговязого, рыхлолицего и с помповым ружьем в руках.
– Все кончено... – пошатнувшись, сказал Егор.
