– Я?! Вас навел?!
– Да, Куцепалов, да… Кипяток тебя знает?
– Нет. Я вообще с Юбилейного!
– Тогда тебе повезло. Может быть… А может, и нет. У нас тут с Кипятком свои отношения. Сегодня ссоримся, завтра миримся. Вот попросит Кипяток тебя сдать, мы и сдадим…
– Не надо!
– Да ладно, не бойся! Кипяток тебя не достанет. Ты же за убийство сядешь. Он же не Махор, чтобы до тебя в тюрьме дотянуться…
– За что в тюрьму?
– А кто мужика пришил?
– Да это не я! Сколько раз можно говорить?!
– А кто?
– Не знаю.
– Думай, Куцепалов, думай. У тебя еще есть два часа. Мы тебя сейчас закроем, а сами пока за твоим подельником съездим…
– За каким подельником?
– А мы его тебе покажем. Привезем и покажем. Очную ставку проведем, тебя на чистую воду выведем. Может, и не ты убивал, но сядешь ты…
– Это не я убивал!
– А кто?
– Не знаю! – надломленно воскликнул подозреваемый.
Сломался он уже в отделе, к вечеру. И своих дружков назвал, с кем грабил прохожего, и кто нож в ход пустил, тоже сказал.
Богдан с Эдиком собрались ехать по адресу, брать убийцу. «Москвич» стоял на парковке перед зданием РОВД. Вдоль стоянки, отгороженный от нее клумбой, в тени деревьев тянулся тротуар, за ним начинался газон, и, только миновав его, можно было попасть на улицу Свердлова, по которой проносились машины. Разумеется, была еще и выездная дорога, по которой Богдан и собирался выбраться на эту улицу.
Вдоль обочины тоже парковались машины. Богдан не считал это подозрительным. Но слишком уж многим сильным города сего перешел он дорогу, поэтому и взял за привычку внимательно наблюдать за всем, что происходит вокруг – видеть, анализировать, запоминать. Потому и привлекла его внимание синяя «семерка» с наглухо тонированными окнами. Затемненный салон машины – это уже само по себе подозрительно. К тому же он заметил, что машина стояла полубоком к бордюру, так, чтобы выскочить на дорогу без всяких маневров.
Метров двадцать до этой машины, не очень близко для того, чтобы заметить, как подрагивает глушитель. Но у Богдана глаз – алмаз. Двигатель у «семерки» заведен, и она сама готова сорваться с места в карьер. И еще ему не понравилось, что номер грязный, хотя машина довольно-таки чистая. Впрочем, нули все равно просматривались.
Он наблюдал за этой машиной, открывая дверцу своего «Москвича». Поэтому и заметил, как из нее вдруг выскочил парень в трикотажном спортивном костюме и с черным капроновым чулком на голове. В руках у него был автомат.
– Ложись! – заорал Городовой, махая рукой Пляцкову, который стоял с другой стороны машины.
Ему бы за пистолет схватиться, но куда важней было подать сигнал своему напарнику.
И Пляцков понял его. Он упал вслед за Городовым, и в этот момент загрохотала автоматная очередь. С глухим звоном лопались стекла, пули со стуком прошивали кузов машины. Но Богдана и Эдика они поразить не могли, потому что их спасал высокий бордюр парковочной стоянки.
Голову в песок прятать нельзя. Надо было следить за обстановкой, иначе стрелок мог подойти к ним вплотную и расстрелять в упор…
Но автоматчик не стал идти к ним – он скрылся в машине, опустошив магазин. Богдан вскочил со своего места, выхватывая на ходу пистолет, бросился к дороге, по которой уходила «семерка», но, увы, скорости были не равны. Машина с преступниками смешалась с транспортным потоком и скрылась из вида.
Городовой бросился к своему «Москвичу», но еще на пути к нему понял, что далеко на нем не уедет. Колеса целы, но стекла побиты, и в приборной доске две пулевые пробоины.
В погоню за «семеркой» отправился экипаж патрульно-постовой службы, что стоял под парами у входа в РОВД. Но, увы, к успеху этот жест отчаяния не привел.
Физически Пляцков не пострадал, но морально сдал заметно. На нем лица не было, когда Богдан уводил его под защиту стен. Опасность миновала, но кто знает, может, где-то находился страховочный киллер. Возможность такого случая ничтожно мала, но с теорией вероятностей лучше не шутить.
А в кабинете Пляцкова затрясло. Богдан достал из сейфа бутылку водки, наполнил стакан.
– На вот сто грамм для храбрости. Пей давай, и за Кипятком поедем.
– За Кипятком?! – потрясенно протянул Эдик.
Городовой вспомнил, как он сегодня красовался перед зеркалом, и добродушно усмехнулся. В штаны Пляцков сходил, такое может случиться с каждым. Вопрос только в том, сможет ли севший на мель корабль вернуться на большую воду. Может, скучный берег покажется Эдику более желанным местом, чем бушующее открытое море. Тот же Гущин не выдержал испытания, сломил его тот случай, когда на него бросился с ножом уголовник. Потому и работает он сейчас в паспортном столе, о чем нисколько не жалеет. Может, и Пляцков начнет более спокойное место для себя подыскивать.
– Ну да! Как думаешь, кто нас убить хотел? Кипяток нас заказал!
– Я это понял, – растерянно пробормотал Пляцков.
– Брать его надо. И чем скорей, тем лучше… Ты меня слышишь?
– Да.
– А понимаешь?
– Э-э… Ну да.
– Нормально все будет, парень. Сейчас Кипятка возьмем, закроем. И «крышу» над Юшкевичем поставим.
– «Крышу»?
– А что такое? Ты же сам хотел.
– Ну-у…
– Что, больше не хочешь?
– Ты коней не гони. Дай в себя прийти, – уже без дрожи в голосе сказал Пляцков.
И лицо у него уже не такое бледное, как сразу после стрельбы. В себя парень приходит. И хорошо, если то, что их с Богданом не убили, сделает его сильней…
Глава 14
Петуха может дать каждый, но гораздо забавней наблюдать, как это делает человек с интересной фамилией. Голос полковника Петухова сорвался на высокой ноте, свалившись на писклявый звук. Зачем, спрашивается, старший лейтенант Городовой ударил гражданина Кипяткова, зачем спровоцировал его?..
На что именно он спровоцировал Кипятка, Богдан не услышал. Потому что Петухов замолчал на половине фразы, потянулся к графину с водой, чтобы промочить сорванное горло. Ему бы сейчас яйцо сырое выпить, чтобы голосовые связки успокоить. Но сколько будет визгу, если Богдан даст ему такой совет… Да и не станет он этого делать, потому что не любит он своего начальника, и нет желания заботиться о его здоровье.
– Это цепная реакция, Городовой, – наконец сказал Петухов. – Ты ударил Кипяткова, он взбесился, наделал глупостей…
– Это теперь так называется? – удивленно повел бровью Богдан. – Стрелять на поражение в сотрудников милиции – это, по-вашему, наделать глупостей?
