Настя осталась в парке. Присела на скамейку вдоль большой аллеи. Настроение не в дугу. Сейчас Елена Васильевна допросит дочь, та свалит все на нее, и такое тогда начнется...
Мимо с приглушенным ревом промчался серебристый красавец. Все-таки поссорился Юрий с отцом. И теперь в порыве чувств бежит и от него, и от самого себя. Машина вдруг резко затормозила, сдала назад и остановилась рядом с Настей. Плавно опустилось стекло.
– Поехали! – повелительным тоном обратился к ней Юрий.
– Нет, – покачала она головой.
Похоже, он понял свою ошибку.
– А если я очень попрошу? – Его тон значительно смягчился.
А на губах даже появилось подобие улыбки.
– Нельзя мне. Меня сейчас позовут.
– Да, ну ладно.
Юрий поднял окошко, и машина с места взяла в карьер. Настя пожалела о том, что отказалась. Ведь Юрий – сын хозяина дома, его наследник. Если бы он приказал ей сесть в машину, никто бы не посмел ее осудить – даже Елена Васильевна.
Но Юрий уже уехал. И вдруг машина снова остановилась. Снова сдала назад. На этот раз стекло осталось на месте, но открылась дверца. Юрий вышел из машины, взял Настю за руку.
– Мне все равно, что тебя кто-то куда-то позовет. Садись в машину!
Снова повелительный тон. Настя вырвала руку.
– Пойми, мне сейчас хреново. Мне нужно выговориться. И если ты не поедешь со мной... Поехали, а?
– Ну, если тебе нужно.
Юрий действительно был не в себе. В таком состоянии он мог разбиться. А Настя своим присутствием могла подействовать на него успокаивающе. Или наоборот. Тогда они разобьются вместе. И все же она села в машину. На всякий случай прибегла к ремню безопасности.
Мощный «Феррари» с места развил такое ускорение, что Настю вжало в спинку сиденья. К воротам Юрий подъезжал на скорости не менее ста пятидесяти километров в час. И это только начало. Сейчас машина вырвется на прямую трассу. Настя представила, как машина слетает с дорожного полотна, кубарем катится вниз под откос. И зачем она только села в машину к этому психу?
Створки ворот закрывались, но Юрий не сбавлял ход. Оказывается, они разобьются гораздо раньше. Но створки вдруг изменили полярность движения, и машина беспрепятственно продолжила путь.
– Ты сумасшедший? – сказала она.
Но Юрий уже сбавлял скорость.
– Ты не понимаешь, отец велел закрыть ворота. Если бы я не разогнался, нас бы хрен отсюда выпустили.
– Хрен оставь себе, ладно?
– Извини.
– Ты меня к себе сильно не прижимай.
– Не понял.
– Ну, я же твоя жилетка, в которую можно поплакаться.
Насте показалось, что Юрий не слышит ее. Думает о чем-то своем.
– А-а, что? – встрепенулся он.
Точно, не слышал.
– Я тебе не жилетка.
– Разве я это говорил?
– Ты говорил, что тебе нужно выговориться.
– А, да, выговориться. Но не выплакаться же. Слушай, а насчет жилетки ты это здорово придумала. Ты такая уютная.
– Какая?
– Я что-то сказал? – снова встрепенулся Юрий.
Казалось, он переключился с фазы на фазу. Это что ж у него – по фазе на каждое душевное состояние?
– Ничего, проехали, – усмехнулась Настя.
– Колючая ты какая-то.
– Только что я была уютная, а сейчас колючая.
– Уютная? Да, уютная. И колючая. Слушай, а ты не знаешь, зачем я тебя с собой взял?
– Здрасьте, приехали. Поворачивай назад! – обиженно надулась Настя.
– А надо?
– Надо.
– Ты что, обиделась?
– Больно нужно!
– Значит, обиделась. Ты не обижайся. У меня вообще голова замороченная. А тут еще это.
Юрий и не пытался остановить машину. Сосредоточенно смотрел на дорогу, рассеянно думал. А может, как раз наоборот – рассеянно смотрел и сосредоточенно думал.
Настя не стала лезть к нему в душу. И так ясно, что произошло.
– А ты чего молчишь? – спросил он.
– Ты же хотел выговориться, а не я.
– Да? Может быть. Но ты бы могла спросить, что произошло.
– Я все видела. Карина за тобой побежала, я за ней. Твой отец был с Евгенией Эдуардовной.
Юрий изменился в лице. Ожесточенно спросил:
– Как она тебе?
– Мне-то что, какая она.
– Что она здесь делает?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– У кого ж еще. Ты же у отца работаешь.
– Работаю. Но в мои обязанности не входит вмешательство в его личные дела.
– А в мои входит! Он мой отец! А еще у меня есть мать! Ты знаешь, где моя мама?
– Говорят, она пропала.
– Говорят! А что ты сама знаешь?
– Ты, может быть, не в курсе, но я совсем недавно здесь работаю.
– Может быть, и в курсе. Тебя раньше здесь не было. А может, и была. Просто не заметил.
Настя обиженно вздохнула. Час от часу не легче. То он не знает, зачем взял ее с собой, то она такая, что ее можно не заметить.
– Я, кажется, что-то не то сказал, – опомнился он.
Настя промолчала. Не хотелось ни о чем говорить. А то еще, чего доброго, нарвешься на очередную оплеуху. Но и назад возвращаться не хотелось. Там Елена Васильевна, там неприятности. А дорога как раз вела в город. Полчасика в столь стремительном темпе, и они будут там. И пропади пропадом эта работа. Есть темная комната, есть черная кошка, но как ее найдешь, если нет никакой возможности превратить свои догадки хотя бы в хлипкие улики. Нет ничего. И не будет. Господин Сокольский не тот человек, чтобы оставить за собой мусор. Сергей, конечно, не похвалит ее за провал в работе. Но и взашей не выгонит. Будет работать у него секретарем за шесть тысяч в месяц плюс премиальные.
– Снова ты замолчала, – сказал Юрий.
– Ух ты! Ты это заметил! – съязвила Настя. – А то я думала, что совсем незаметная.
– Ну, я не то хотел сказать. Может, ты где-нибудь на кухне работала. А я же не Макс, чтобы за всеми юбками бегать.
– При чем здесь Макс?
– Да при том, что урод.
– Говорят, он вместе с твоей матерью сбежал.
Юрий отреагировал на это мгновенно. И заставил ее похвалить себя за то, что догадалась воспользоваться ремнем безопасности. Он затормозил так резко, что, не будь Настя пристегнутой, она бы вынесла головой лобовое стекло.
