Всеволод Владимирович сдержал свое обещание. Он доставил Настю в усадьбу, примирил со своей сестрой и открыл ей доступ к истории своей жизни. Она получила долгожданную распечатку и закрылась с ней в своей комнате. После бестолково-пьяной ночи и стремительного перелета хотелось завалиться спать. Но жизненная интрига, вплетенная в столь нехитрое повествование, не давала ей покоя и разгоняла наваливающийся сон.
1987 год
1
Первые два года службы тянулись так же долго, как сама вечность. Тянулись долго, а пролетели как один миг. Рождение сына, первое повышение по службе.
Летом восемьдесят седьмого года я должен был увольняться в запас. Но я решил остаться на службе. Командир полка подписал мой рапорт и даже пообещал в скором времени назначить меня на должность командира роты. Я очень многому научился, мог похвастаться офицерской выправкой, во мне уже чувствовался лоск кадрового военного. Так что в части уже стали забывать о том, что я из института.
Все было хорошо на служебном фронте. И в семье все замечательно. Майя родила сына, заботилась и о нем, и обо мне. После родов ее порядком разнесло, но за год она вернула себе прежнюю форму. И стала еще краше, чем была. И находились желающие с нею познакомиться. Часть большая, офицеров много, дури молодецкой еще больше. Но Майя пресекала такие попытки на корню и всегда сообщала мне. А я уже разбирался – кому морду набью, кого землю нюхать заставлю. В конце концов до народа дошло, что с Майей лучше не связываться.
И все же какое-то время душу грыз червь сомнения. Если слишком все хорошо, значит, где-то должен быть подвох. Чего греха таить, несколько раз я устраивал Майе проверки. Если и могла она согрешить с кем, то лишь когда я был в наряде. Несколько раз я внезапно приходил домой посреди ночи, но все было чисто. В конце концов я успокоился.
А однажды случилось. Я заступил в наряд начальником караула. Двенадцатый час ночи, часовые на посту, одна смена шуршит, другая отдыхает. Все как положено, никаких эксцессов. Но мой покой нарушил капитан Бушель.
Не любили мы друг друга с тех пор, как сцепились из-за Майи. Но и подлостей друг другу не делали. И даже когда он заступал дежурным по полку, а я тащил службу в карауле, недоразумений между нами не возникало.
Но сегодня вся его скрытая враждебность полезла наружу.
– Сидишь здесь, а твоя жена... – язвительно усмехнулся он.
– Что моя жена? – встрепенулся я.
– Не что, а с кем. Какой-то мужичок у нее.
– Врешь!
Я едва сдержался, чтобы не схватить Бушеля за ворот шинели. Он почуял мой гнев – дал слабину.
– Можешь сходить домой.
– По уставу не положено.
– Я разрешаю.
– Все равно не положено.
Я понимал, что Бушель мог меня элементарно подставить. Сейчас отпустит домой, а завтра командиру полка доложит. И хорошо, если это будет всего лишь подставой с его стороны. А если Майя действительно изменяет мне?
Не хотел я покидать свой пост: мне и без геморроя неплохо живется. Но все же на свой страх и риск оставил караул на своего зама и отправился в военный городок, в который можно было попасть как с территории части, так и с улицы.
В окнах нашей квартирки горел свет. Но это еще ничего не значило. Юрочка мог проснуться среди ночи, закапризничать. И все же дверь я открыл своим ключом. Медленно открывал, чтобы ни единым скрипом или даже шорохом не выдать себя. Тихонько втянулся в крохотную прихожую. И сразу услышал мужской голос:
– Ну, есть немного.
Я узнал этот голос. И внутри у меня все оборвалось. Игорек! Жена блюла свою честь в окружении моих сослуживцев, но грешила с проклятым Игорьком. Знала, что караул – особая служба, что так просто с нее домой не сходишь. Знала, когда этого урода принимать.
– Ничего твоего нет. Ни-че-го!
Это был голос Майи. Я пока еще не понял, о чем они говорят. Но уже догадывался, что делали они в мое отсутствие.
– А я говорю, на меня похож.
Снова Игорек.
– Это в тебе обида говорит. Все, посмотрел, и будет! А теперь проваливай!
Майя была возмущена. Голос ее дрожал от напряжения. С чего бы это?
– Как это проваливай? – удивился Игорек. – Поздно уже.
– У нас ты не останешься, и не надейся.
– А если надеюсь?
– Я сейчас закричу. Сбежится весь дом.
– Зачем кричать? Нормально же все. Я тебя не трогаю.
– Еще не хватало, чтобы ты меня трогал.
– Нет, ты мне скажи, отчего такая несправедливость, а? Почему ты с ним, а не со мной?
– Потому что я его люблю.
– Нашла кого любить. Меня надо любить. Ладно, пусть это его ребенок, хрен с ним. Но ты же моя!
– Никогда твоей не была.
– Ну так будешь. Разведись с ним, а? За меня выйдешь. Мне предки квартиру в центре купили, «Волгу» новую подарили. Как сыр в масле кататься будешь.
Я недоумевал. Ладно, Майя любила меня и знать не хотела Игорька. Правильно делает, что гонит его от себя прочь. Но вопрос – зачем она вообще впускала его в дом? Она что, не знала, чем это может закончиться? Или уже закончилось.
– Мне и так хорошо.
– Где хорошо? В этой дыре? Да здесь развернуться негде.
– Уходи.
– Уйду. Если ты докажешь, что с ним лучше, чем со мной.
– Мне и так все ясно. А тебе доказывать ничего не собираюсь. Уходи. В последний раз прошу.
– Что? Кричать будешь? – мерзко хохотнул Игорек. – Соседи сбегутся. А потом как ты муженьку своему все объяснишь?
– Я ему все равно все расскажу. Завтра. У меня от него секретов нет.
– Ты идиотка. Ты хоть понимаешь, что ты идиотка. Родная, ты же не была такой.
– Я тебе не родная. Все, уходи. Понадеялась на твою порядочность. Ты хочешь, чтобы я в тебе совсем разочаровалась?
– Ладно, ухожу. Но учти, победа все равно будет за мной.
Игорек вышел из комнаты и нос к носу столкнулся со мной.
– Э-э, да тут засада! – запаниковал он.
Я обратил внимание, что он был полностью одет. Полупальто нараспашку, ботинки на толстой подошве.
– Ну и что ты тут делал?
– Я тебе все объясню, – в тщетной попытке сохранить спокойствие сказала Майя. – Пусть он уйдет.
От Игорька разило перегаром. Но то, что он под градусом, нисколько не смягчало его вину и уж тем более не оправдывало.
– Пусть уходит. Я ему даже помогу.
Я схватил его за руку, взял на прием, отчего он скрутился в букву «зю». В таком положении он вылетел сначала из квартиры, а затем из подъезда. И в заключение я «нечаянно» уронил его в грязную лужу. Повернулся к нему спиной и направился к себе домой.
