– А привязка к местности?
– Есть план усадьбы, я вам, кажется, его показывал. Там новой конюшни нет, но я могу показать, где она примерно расположена. А зачем вам это, если не секрет?
– Да сам не знаю, – пожал я плечами. – Просто разговор зашел.
– А про конюшни вам, значит, ваша мама сказала?
– Да. Бабушка ей кое-что рассказывала. Но раньше она не любила обо всем об этом говорить. А сейчас новые веяния, дворянское происхождение в моде.
– Графское тем более, – улыбнулся Эдуард Станиславович.
– Только вы не подумайте, я не претендую. Просто интересно. И маме моей интересно. Мы вместе с ней в усадьбе были. Она про новую конюшню вспомнила, мы пытались ее найти. Пытались, но не смогли.
– Да вы и не могли ее найти. Там все заросло. Но если есть желание, могу на схеме показать. Я знаю, где.
Новая конюшня, вернее, ее фундамент, по мнению Эдуарда Станиславовича, находилась вблизи хозяйственного двора, у старой дороги, к западу. Я не показал виду, что полученная информация очень меня обрадовала. И чтобы сменить тему, завел разговор о Жене. Спросил, как она поживает, как у нее дела. Эдуард Станиславович откликнулся неохотно. Помрачнел.
– В Москве Женя живет. Институт закончила. Сейчас в совместном советско-американском предприятии работает. Раньше с Америкой воевали, сейчас вместе работаем. Женя очень хорошо зарабатывает. В долларах. Не знаю, вам, наверное, неинтересно, но она замуж выходить собирается.
– Почему неинтересно?
– Ну, когда-то у вас роман был с моей дочерью. Очень она вас любила. И очень переживала, когда вы с ней расстались.
– Вы правы, я ее бросил. О чем очень жалею. Но не будем об этом.
– Может, вы хотите ей что-нибудь передать? – напряженно посмотрел на меня Эдуард Станиславович.
– Привет бы ей от меня передать, – пожал я плечами. – А какой в том смысл? У нее своя жизнь, у меня своя. Да и куда мне с таким лицом. Ладно, пора уже мне.
На этом разговор и закончился. Хотя, если честно, хотелось продолжения. Только не с отцом Жени, а с ней самой. Но я понимал, что это нереально. Пока моя внешность будет вызывать у людей чувство брезгливости и отвращения, я на пушечный выстрел к Жене не приближусь. Обидно ей станет и смешно, если я к ней с такой рожей подъеду. Когда все было нормально, я ее избегал, а как случилось горе, так она мне вдруг стала нужна. Вот когда у меня все наладится, тогда я буду искать встречи с ней. Так думал я до разговора с Эдуардом Станиславовичем. Но теперь все изменилось. Женя выходит замуж, и я не должен был мешать ее счастью.
На следующий день я в одиночку отправился в усадьбу. К поездке подготовился очень тщательно. Загрузил вещами и консервами свой старый туристский рюкзак, захватил мешок с двухместной палаткой, оставшейся у меня еще со студенческой поры, вооружился армейской саперной лопаткой. Добрался до места, разбил лагерь в зеленой зоне близ старой, напрочь заросшей бурьяном дороги. Провизии должно было хватить на три дня, если растянуть – то на пять. Но в обратный путь я предполагал отправиться уже сегодня.
Я тщательно исследовал квадрат, где предположительно находился давно уже ушедший под землю объект. Ничего. Ровная земля, травка, цветочки. Хорошо бы аэрофотосъемку заказать, с высоты можно много чего интересного увидеть. Но не было возможности организовать такое мероприятие. Разве что на самое высокое дерево влезть, может, оттуда удастся что-нибудь разглядеть.
Но прежде чем пойти на эту авантюру, я затеял еще более авантюрное дело. Обследовал хозяйственный двор и обнаружил ржавую косу без черенка. И сам черенок нашел, но от лопаты. Одно присобачил к другому – получился инструмент для борьбы с дикорастущей травой и сорняком. С горем пополам я справился с растительностью в исследуемом квадрате, расчистил его и уже тогда влез на самый высокий дуб из тех, что подступали к невидимой дороге.
Сначала я различил смутные очертания дороги, а затем с трудом, но выявил приличных размеров прямоугольник фундамента с поперечными сечениями кладки. Предполагая, что я мог стать жертвой галлюцинаций, я слез вниз, взял лопатку. Мне понадобилось два часа упорного труда, прежде чем штык ударился обо что-то твердое. Конечно же, это не был сундук с сокровищами. Но то, что я обнаружил бетонную кладку, уже о многом говорило.
Я был далек от мысли очистить от земли всю площадь прямоугольника. Потому как никогда не был поклонником сизифова труда. Мне нужен был погреб. И я предполагал, что он должен был находиться в одном из трех секторов, обозначенных поперечным сечением. Прежде всего нужно было искать в среднем секторе.
Я наметил фронт предполагаемых работ, еще раз обошел хоздвор, где среди хлама нашел загаженный птицами лом. Еще бы кирку найти. Но чего не было, того не было. Я очистил найденное орудие труда и приступил к работе. К ночи успел сделать кое-что. Сходил к озеру, искупался. И на обратном пути, когда проходил мимо тонувшей в сумерках громады дворца, на какой-то миг ощутил себя владельцем усадьбы. Пусть она в полном упадке, пусть безжизненна, но она моя. И по праву наследования моя, и по сути – ни единой души вокруг, некому здесь хозяйничать, кроме меня. Мертвая тишина вокруг, спокойствие, благодать. Как здорово было бы сейчас зайти в роскошный дворец, отдать распоряжение дворецкому на ужин, съесть кусочек оленины в сливочном соусе, с красавицей женой отправиться в опочивальню. Но увы. В моем распоряжении была только палатка, а на ужин у меня была банка тушенки, которую я мог разогреть на костре. Что я и сделал. Развел костер, разогрел ужин, лег спать в одиночестве. Засыпая, я вдруг понял, что все это время у меня не возникало желания выпить. Неужели я так увлекся, что даже забыл о своих дурных пристрастиях?
Утром я снова взялся за лопату. Окаймил предполагаемую площадь поисков, до вечера углубился почти на метр. И ничего. Если и был здесь какой-то погреб, то в другом секторе. Поди угадай, в каком – в первом или третьем. Но следующим сектором я решил заняться завтра. А сегодня пора сворачиваться. Устал за день, до кровавых мозолей руки истер. Искупаться бы да перекусить. Но солнце еще не село за горизонт. Может, еще хотя бы полчасика поработать? Я занес над собой лопатку, чтобы вонзить притупившийся штык в землю. Но замер в нерешительности. Может, все-таки хватит? Но все же я пересилил себя и со всей силы вонзил свою лопату в землю. Думал, что штык углубится сантиметров на семь-восемь, но он сразу же наткнулся на что-то очень твердое. Сила противодействия была пропорциональна силе, которую я приложил. И меня тряхнуло так, как будто я сам врезался в бетонное перекрытие. А именно в бетонное перекрытие и уткнулся мой инструмент. Я продолжил работу и скоро выяснил, что это и был тот самый нужный мне погреб. Я забыл об усталости, забыл об ужине, забыл обо всем. Орудовал лопатой до тех пор, пока не обнаружил лаз, закрытый ржавым железным люком. Удивительное дело, но замка на нем не было. И он достаточно легко поддался моим усилиям, что вовсе не обрадовало. Если бы в погребе спрятали клад, люк был бы закрыт на замок или даже наглухо запаян. Но нет, я мог свободно проникнуть в погреб, из которого тянуло сыростью и плесенью.
