– Да ты не волнуйся, Родион. Дима мой очень хороший. Любит меня, цветы каждый день охапками приносит, пылинки с меня сдувает…
И женщиной ее сделал. Светку! Женщиной!… Каков скот! Мудя ему за это мало оторвать!
– Лет ему сколько?
– Тридцать четыре.
Еще терпимо. Родион почему-то решил, что ему гораздо больше.
– Жена у него есть?
– Нет жены. И никогда не было… Но будет. Мы ведь скоро поженимся. Чтобы все по-людски было…
– Если так, пусть живет, – расслабился Родион.
Оказывается, все не так плохо, как это казалось.
– Ты у меня уже совсем взрослый, Родион, – сказала мать. И как-то виновато отвела в сторону взгляд. – И Светлана уже взрослая, без пяти минут замужем… Ты как считаешь, не пора ли мне устроить свою судьбу?
– О чем ты?
– У меня тоже есть мужчина. Хороший мужчина. Я им очень дорожу… Может быть, даже люблю… В общем, Родион, мы живем вместе.
– Вы что, сговорились?
– А если и сговорились, то что? – спросила Светка.
– Ничего… Вы, конечно, вправе решать, кого любить, с кем жить. Я вам не указ… И желаю вам только одного – счастья. За это и выпьем.
Родион потянулся к бутылке. Водка на столе не то что хорошая – просто замечательная. Настоящий «Распутин». Пьется легко, мягко. И закуска отличная. Колбаска копченая, икорка красная… Да, неплохо живут его родные женщины.
– Кстати, а где ваши… ну, мужчины? – спросил он.
– Дима занят. У него сегодня важная встреча. Он у меня бизнесмен, – гордо сообщила Светка.
– Алексей Яковлевич хотел бы увидеться с тобой. Но как-нибудь в другой раз…
– А сейчас он где?
– У него… у нас… У нас свой дом. Хороший дом. В Рябиновке. Это совсем рядом с городом…
– Да знаю… Постойте. Ты, мама, живешь с Алексеем этим Яковлевичем. А ты, Светка, с Димой, да? А в квартире нашей кто живет?
– Никто. Ты будешь жить, – весело подмигнула Светка. – Надеюсь, это тебя устраивает?
– Да, в общем-то, темноты я не боюсь. И одному спать не страшно… А этот Алексей Яковлевич чем занимается?
– На рынке торгует, – даже будто с гордостью сообщила мать.
– На рынке?
– А что тут такого? Сейчас все бизнесом занимаются. Жить как-то надо… Я с ним на рынке и познакомилась. Сама решила подработать. В Польшу ездила, в Румынию. Только у меня ничего не получалось. Пока Алексей за меня всерьез не взялся. Он-то на рынке давно. Как только кооперативы разрешили, так он из НИИ своего и ушел. Джинсами-варенками торговал. Раскрутился. Сейчас у него несколько лотков, фирменными вещами торгует… Вернее, мы вместе торгуем… Кстати, куртка, костюм и туфли – это тебе наш с ним подарок…
– Ничего себе!
Куртка, костюм фирменные. И туфли тоже класс, настоящие «саламандры». Похоже, у Родиона намечается неплохой отчим… Только если этот дядя посмеет обидеть мать, он его подарки ему же в одно место и засунет… Надо бы его поблагодарить за подарок. Только не сейчас, потом. Сейчас ему хочется спать.
– А Дима тебе денег дал, – сказала Светка. – Вот, целых сто долларов…
Она с гордостью протянула ему банкноту. Родион взял купюру. Глянул на штатовского президента Франклина. Показалось, тот подмигнул ему. А затем начал куда-то исчезать. Глаза затмил непонятный туман. Веки сомкнулись сами собой. Родион засыпал. Но в салат лицом не упал. Нашел в себе силы извиниться, оттолкнуться от стола и завалиться на бок. Благо, он сидел на диване и было куда опустить голову. Мама подложила под голову подушку. Но он уже не чувствовал этого. Спал мертвым сном.
* * *
Звонок! Подъем!… Водные процедуры, завтрак и проклятые работы на «промке». Как все это надоело!… Родион с трудом разодрал глаза, вскочил со шконки… Стоп! Это вовсе не шконка. Это диван, на котором он вчера заснул. И не на зоне он, а в родном доме.
Мамы и сестры не было. Стол собран, на нем две записки. Мама и сестра извинялись, что ушли и оставили его одного. Далее следовали подробные инструкции, как и что ему делать, чтобы приготовить себе завтрак и не сжечь при этом квартиру.
И снова зазвонил звонок. В квартиру явно кто-то ломился. Мама или Светка открыли бы дверь ключом… А вдруг это Элона!
Он еще вчера собирался сходить к ней. Помыться, приодеться, посидеть за столом и к ней. И не его вина, что сон навалился на него…
Родион пулей метнулся в прихожую. Щелкнули замки – дверь распахнулась. На пороге стояли… Нет, это не Элона. Родион был разочарован.
– Братан, что-то не так? – весело улыбнулся Жук.
– Ты, наверное, дуешься на нас? – спросил Жека.
Это были его кореша. На которых он, конечно же, не дуется. Да, он отсидел срок за них. Но ведь он сам и нацелил их на злополучный склад. Так что, получается, он сам наказал себя. А Жук и Жека всего лишь не захотели прийти в милицию, чтобы покаяться. Если бы они это сделали, Родион схлопотал бы еще больший срок…
– Гонишь, да? – засмеялся он.
Схватил Жеку за рукав и втащил в дом. И Жука за собой поманил.
– Рад я вам, пацаны. Соскучился, страх!
На кухне в холодильнике стояла початая бутылка водки. Да и Жук с Жекой принесли с собой пузырек.
– Телку бы тебе привести, – сказал один. – Пар спустить хочешь?
– Вообще-то я бы не прочь. Но у меня вроде как подруга есть.
Он хотел сказать, что у него есть Элона. Но это ведь может оказаться не так. Друзья его знают лучше, как и что. Если, конечно, Элона все еще в городе.
– Что, уже познакомился с кем-то? – спросил Жека.
– Да нет… Я про Элону. Ты что, не понял?
Потянулась долгая пауза. Родион видел, как напряглись друзья, как невесело переглянулись меж собой.
– Эй, что с вами? Похоронили кого-то?… Неужели с Элоной что?
– Ты что, ничего не знаешь? – недоуменно посмотрел на него Жук. – Твоя Элона замуж вышла. Этой зимой…
Это был удар, его Родион ждал. Но защититься от него не смог. Будто под дых исподтишка дали. Дыхание перехватило, горло сжали спазмы. Кровь застучала в висках, перед глазами пошли круги. Ноги подкосились, и он опустился на табурет в кухне.
– Эге, да он не знает! – засуетился Жека.
Он быстро откупорил бутылку водки, взял граненый стакан, наполнил его до краев.
– Пей! – потребовал он и сунул стакан ему в зубы.
Родион выпил. Словно «Скорая помощь» в доме побывала. На душе полегчало, в голове просветлело. Еще бы закурить… Он вытащил из пачки «беломорину», Жук щелкнул зажигалкой. Крепкий дым тугой струей ударил в легкие, анестезином вошел в кровь. Теперь у него были силы говорить.
