– Ты мне вот что скажи. Космач, – пристально глянул Родиону в глаза самый молодой вор. Тот, который покровительствовал Фуге. Это он был инициатором «малого схода». Это ему светит пощечина, если «большой сход» признает правоту Родиона. И он будет его дожимать. Уже начал.
– Скажи, почему у тебя в авторитетах мент ходит?
– Бывший мент, – поправил Родион.
– Мент не может быть бывшим. Мент навсегда мент…
– Знаю. Потому как шесть годков от звонка до звонка отмотал.
– По какой статье? – спросил старый вор.
– По уважаемой. За воровство. И паровозом пошел. На себя все взял.
– Не слабо… Зачем же тогда мусорка к себе приблизил?
– А потому что Колдун предан мне. И голова у него светлая. С ним я все и обо всех в городе знаю. Он мои глаза и уши… А потом, я не вор. Мне с ментом дружить можно…
– Все равно непорядок.
– Может, и непорядок. Зато благодаря Колдуну я кое-что кое про кого знаю…
– А конкретно?
– Конкретно про одного сексота, который на ментовку работал. И при этом под вора косил. На своих дружков стучал. И меня, между прочим, подставил. Из-за него меня менты замели, на шесть лет закрыли…
В воздухе запахло интригой. Воры зашевелились.
– Кто такой?
– Был у меня один дружок. Вором себя называл. Склад меховых изделий подбил ограбить. Я не вор. Вовремя одумался. Заднюю включил. А товар все равно пропал. Дружок мой позаботился. Сам товар забрал, а на меня в ментовку стукнул. Репа его кличка… Теперь его Фугой зовут…
Хорошо, что Фуги здесь не было. Иначе бы он лопнул от злобы. И еще чего доброго полез бы на Родиона с кулаками. Даже не хорошо, а жаль. Родион с удовольствием ответил бы ему. Посчитал бы ему его гнилые зубья.
– Это очень серьезное обвинение, – сурово глянул на Родиона старший вор.
– Знаю. Поэтому готов подписаться под каждым своим словом… Я и раньше догадывался, что Репа подставил меня. Но не пытался искать правду. Что было, то было, и ничего уже не изменишь. А после недавнего случая начал пробивать этот вопрос. Вышел на мента, которому Репа козлил. Поговорил с ним. Он мне много чего рассказал… Но вы люди серьезные. Словам вы верите мало. Вам факты нужны. Есть факты. Вот, пожалуйста…
Родион выложил на стол пожелтевший от времени лист бумаги.
– Это крючок, на котором опер держал Репу. Что-то вроде подписки о сотрудничестве. Это не липа, отвечаю. Можете пригласить экспертов, они подтвердят…
Бумага пошла по рукам. Нужно было видеть, как презрительно кривились воры. Старший вор с отвращением отбросил от себя этот лист – будто опоганился ненароком.
– Вот оно, значит, как, – покачал он головой. – Фуга, оказывается, гад…
«Гад» – это даже не оскорбление. Это приговор. Смертный приговор. Воры проведут собственное расследование, и, если факты подтвердятся. Фуга обречен. Грохнут его или нет, но что смотрящим по городу он не будет – это сто пудов.
Родиона попросили удалиться. Вместо него зашел Фуга.
Больше живым его никто не видел.
* * *
Перед отъездом домой Родион встретился с очень авторитетным вором, «положением» по Заволжскому региону.
– Ты, Космач, извини, что так вышло…
В глазах «законника» холодок, голос ровный, лишенный эмоций. Извинение чистой воды проформа.
– Это один из наших погорячился. С панталыку всех сбил. Фугу на тебя натравил. Мы разобрались, рамс утрясли. Бузотеров наказали. В общем, все нормально, все путем, Космач…
Вор взял паузу. Будто решался на что-то очень важное.
– Я «бродяга» старой выпечки. Для меня наш закон – молитва, каждую заповедь свято чту. Хотя понимаю, что новые времена настали. Закон менять нельзя. Но кое-что, смягчить в нем можно… Ты пионером был?
Родион не сразу понял, к чему вопрос.
– Был. Пока не исключили. За хорошее поведение…
– Комсомольцем?
– Даже заявления не писал. Знал, что не примут. Я ж первый раздолбай в школе был. И в «бурсе» на Доске почета не висел…
– В армии, понятное дело, не служил.
– Не служил. Но службу знаю. Конвойную. С обратной стороны прицела…
– Шесть лет на зоне. Это не так уж мало. Статья не дохлая… Но ты не нашей масти.
– Не вашей… Я как бы сам по себе…
– А не надо быть самому по себе. Само по себе говно в проруби плавает, потому как берег не принимает. У тебя берег должен быть… Слышал я, тебе слонцевские покровительствуют.
– Есть такое, – не стал отрицать Родион. – Тоже, между прочим, берег…
– Может быть, – кивнул вор. – Но было бы лучше, если бы ты к нашему берегу прибился.
– К воровскому?
– Почему бы и нет?
«Бродяга» явно переступал через себя. Глаза остекленели, взгляд устремлен куда-то вдаль, кадык нервно вздрагивает.
– Вором быть почетно, знаю. Как знаю и то, что недостоин я этого звания…
– Пока недостоин. Но мы на тебя в деле посмотрим. Поставим за городом смотреть. Поглядим, как справишься. Как вести себя будешь… Если все правильно будет, коронуем…
– "Апельсинов" и без меня хватает.
– При чем здесь это? «Апельсины» – это те, кого за деньги коронуют и за услуги. А ты получишь корону за заслуги. Услуги и заслуги – это не одно и то же…
На эту тему у него был разговор с Элоной. Но с ней можно было свести все к шутке. А с «законником» нужно было оставаться серьезным до последнего.
– Не знаю. Очень сложную задачку вы мне задали… Я знал людей, которые мать родную готовы были убить, лишь бы вором стать.
– Мать родную за корону?! Это не воры. Это беспредельщики. Таким не место среди нас…
– Я ж образно… Люди на все готовы, чтобы в законе стать. С ментами воюют, в «штрафниках» гниют, зону годами топчут, да так, чтобы репутацию свою косяком не испортить. Трудно корону получить. Знаю, как трудно. Но еще трудней корону удержать. Потому как ты в центре внимания, все на тебя смотрят, все тебя оценивают… Почетно все это, но очень тяжело…
– Так ты что, отказываешься? – изумленно повел бровями «законник».
– Я не отказываюсь. Я думаю. Очень напряженно думаю… Пока я скажу вам одно. Если поставите меня смотрящим, буду вести правильную линию… А насчет коронации… Я серьезный человек. И не могу с ходу решать серьезные вопросы. Мне нужно время, чтобы подумать…
Вор одобрительно кивнул. Ему импонировала основательность Родиона.
– Думай. У тебя есть время…
Через время состоялся «малый» воровской сход, на котором Родиона утвердили смотрящим. Чистая формальность. Он и без того держал Заволжск в кулаке криминальной власти.
