– Только недолго, – сказал он, закрывая дверь.
Дежурная фраза. Но мне хотелось, чтобы Дарья соблюла распоряжение врача. Отторжения она не вызывала, как раз напротив, но я чувствовал себя неуютно в ее присутствии. Вроде бы ни в чем я перед ней не виноват, но совесть почему-то скребется в душе, отсюда и неловкость...
– Врач сказал, что жить буду, – сказал я, радуясь, что могу говорить. – А что было, не сказал.
– Для этого есть я, – грустно улыбнулась Дарья.
– Что-то не так?.. Что-то с Олесей? – встрепенулся я.
– С Олесей?! – Уголки ее рта капризно опустились вниз. – Да нет, с Олесей все в порядке... Завтра ее увезут в Москву, еле уговорили...
Дарья отвернула лицо, чтобы скрыть невольную радость, спрямившую линию ее рта.
– А как же я?
– Ей обещали свидание с тобой, – приуныла она.
– И когда?
– Ну, я позвоню, скажу, что все в порядке... Ты даже не спросишь, что было, кто тебя ранил?
– Киллер в меня стрелял... Он что, ушел? – спросил я, вспомнив о двух спецназовцах, которые должны были меня страховать.
Жаль, что я оставил их далеко от места встречи с Чапой. Кто ж знал, что Чапа собирался сдать мне своего жильца. Так бы я поближе ребят подвез.
– Да нет, не ушел... Ты его убил... Он тебя ранил, ты его убил...
– Плохо.
– Что плохо?
– То, что я его убил.
– Ну, в общем, да, начальство злится. Он живым был нужен. Как теперь на заказчика выйдешь?
– При чем здесь это? Плохо, что убил. Убивать вообще плохо... Надоело все это, не могу больше.
У меня вдруг возникла потребность расстегнуть ворот рубахи, освободить шею, чтобы легче дышалось. От волнения мне не хватало воздуха... Но не было на мне рубашки, а от бинтовой повязки на шее не избавиться...
– Если бы ты не убил его, он бы убил тебя... Баллисты экспертизу провели, он стрелял в тебя из пистолета, которым был ранен Кузема. Он и Витю мог убить... И в нас из гранатомета стрелял, спасибо тебе, иначе бы все...
– Арсенал нашли? Гранатометы там, взрывчатка?..
– Нет арсенала. В доме все чисто. А в сумке только пачка патронов к «беретте».
– Но ведь должен быть где-то арсенал...
– Нет пока ничего. Ищем. Связи устанавливаем...
– Какие связи?
– Ну, должен же был этот парень с кем-то общаться здесь, в нашем городе... Комнату он сам снял, никто ему не помогал, ни с кем его не видели... Три дня жил, никуда не выходил, только в магазин, за продуктами... А потом вдруг засобирался...
– Хорошо, что никуда не выходил. Значит, не знал, где нас искать.
– Ничего, ты сам его нашел... Я думаю, второй этап мы выиграли... То есть ты выиграл. И первый киллер на твоем счету, и второй... Но Хряпов из игры еще не вышел. И Олесе, увы, по-прежнему угрожает опасность...
– Я должен ехать в Москву с ней.
– Куда в твоем состоянии? – уныло вздохнула Дарья.
– А что мое состояние? Пуля навылет прошла, позвоночник не задет, тело живое. На мне как на собаке...
– Крови ты много потерял.
– Ну, кто-то ж мне помог. Ты?
– Я. У нас одинаковая группа...
– Теперь мы с тобой братья. Брат и сестра по крови...
– Братья?.. Ну да, – удрученно кивнула Дарья.
Похоже, она ожидала услышать другое. Возможно, она стремилась к чему-то большему, чем просто братская дружба. Но дело в том, что я не хотел обнадеживать ее. Ни к чему это. Хотя и хорошо с ней – мило, тепло и уютно.
– Жаль, киллера живьем взять не удалось, – сказал я, чтобы сменить тему. Но не смог взять горку и снова скользнул обратно, к Олесе. – Так никого бы не пришлось в Москву везти...
– Вряд ли. Возможно, киллер и не знал заказчика.
– Тогда почему начальство злится?
– Ну а вдруг?
– Начальство злится, что я снова напортачил... Может, мне по ранению куда-нибудь на спокойную должность перейти, бумажки подшивать, а?
– Ты этого хочешь?
– Хочу. И людей убивать не надо, и на переднем крае, в смысле, перспективно, глядишь, до полковника дослужусь...
– Твое дело. Думаю, Хворостов пойдет тебе навстречу. Лично мне звонил, сказал, чтобы я «спасибо» тебе передала. Ты вроде как за его жену отомстил.
– Отомстил? Месть?! – поморщился я. – Я не люблю это слово. Мне больше нравится чувство долга... Но и это уже надоело... Плохо мне что-то, мне бы одному побыть...
Дарья меня не тяготила, но утруждал разговор с ней. Не от души он исходил, поэтому, чтобы поддержать его, приходилось нести какую-то банальщину на тему жизни и смерти... Да, мне надоело убивать, но эту тему я хотел обсудить с самим собой, в капающей тишине больничной палаты, где образ смерти воспринимался особенно остро.
– Хорошо.
Она поднялась, чтобы уйти, но мне вдруг расхотелось оставаться без нее. Мне вдруг страшно стало оставаться в одиночестве. Больничная тоска давила на грудь – мне не хватало воздуха. Окно почему-то было зашторено, и недостаток света угнетающе давил на психику.
– Открой окно и занавески раздвинь, – скорее потребовал, чем попросил я. – Что-то нехорошо мне...
Я не просил Дарью остаться, но она сама догадалась, что мне требуется ее молчаливое присутствие. Она села, взяла меня за руку; в таком положении, в полной тишине мы провели время до тех пор, пока не появилась медсестра, чтобы сделать мне перевязку. Только тогда Дарья ушла.
А когда сестра ушла, ко мне пожаловала Олеся. Вот кому я был рад без всяких условий. И в ее улыбке, обращенной ко мне, я не увидел и тени сомнений. Ей нужен был я, и только я. Да иначе и быть не могло.
– Ты вчера обещал скоро быть, – весело сказала она, выкладывая на тумбочку апельсины из цветастого пакета. – Почему не сдержал своего обещания?
– Извини.
– Так уж и быть, прощаю... А меня в Москву забирают, – приуныла она. – Завтра утром повезут, под охраной... Я не хочу... Я очень устала...
– Я тебя понимаю.
– Не понимаешь. Ты мент, для вас главное – преступника посадить. А то, что человек страдать будет, вам все равно... Знаю, знаю, будешь говорить, что Хряпов человека убил, что киллеров нанял, что много жертв...
– Не буду. Я не хочу, чтобы ты ехала в Москву. Я не хочу, чтобы ты страдала.
Я представлял, в каких условиях будут содержать Олесю. В лучшем случае выделят служебную квартиру, выставят охрану, в худшем – закроют в камере следственного изолятора, где она будет в безопасности. А следствие по делу Хряпова будет продолжаться месяцы или годы. И все это время Олеся будет страдать от недостатка нормальных условий и мучиться переживаниями за свою жизнь: ведь за ней будет вестись охота. А высокопрофессиональные киллеры способны проникнуть даже сквозь тюремные стены...
