Я передернул затвор и увидел, как темноту прочертил вылетевший патрон. Он попал бодигарду в руку, отскочив, упал на мягкий ковер под ногами.
– Не бойся, это не смертельно.
Но, видимо, парень боялся не самой пули. Его беспокоило другое. Поэтому он принялся искать патрон, даже свет в салоне включил. И только когда нашел его, успокоился. Хряпов одобрительно и, как мне показалось, заговорщицки кивнул ему.
К этому времени я уже держал пистолет под курткой, готовый прибегнуть к нему в любой момент.
А момент этот настал, когда машина остановилась.
Опустилось стекло, отделяющее водительскую кабину от салона, и Паша обернулся к нам.
– Приехали.
Лимузин стоял посреди темного леса, ни единого огонька вокруг.
– А где поселок? – спросил я.
– Тут недалеко, через лес. Дальше пешком пойдем, – сказал Хряпов.
Мне показалось, что у него и в мыслях не было выходить из машины.
– А что, там дорог нету?
– Не надо машину светить, – покачал головой Паша.
И весело подмигнув мне, с подначкой спросил:
– Боишься, капитан?
– Нисколько.
– Тогда пошли.
Паша открыл дверцу, чтобы выйти из машины. Но водитель даже не дернулся. Так же, как и Хряпов, он никуда не собирался. Зато парень, ехавший с нами в салоне, приготовился выходить, но вслед за мной, чтобы плотно держать меня под контролем.
– Паша, у меня вопрос!
– Да! – Бодигард прикрыл дверцу, обернулся ко мне с насмешливой улыбкой на лице.
Эти люди не оставляли мне ни единого шанса. Выход был только один – прыгнуть с высоченной скалы в бурлящую горную реку. А именно такая ассоциация у меня и возникла, когда я выхватил пистолет. Я летел вниз в бездонную пропасть, мне было жутко страшно, но назад уже не повернешь...
Я выстрелил Паше в лицо. И тут же перевел ствол на его подручного. Третья пуля досталась водителю...
Такого исхода Хряпов никак не ждал. Он смотрел на меня потрясенно, с раскрытым ртом, не в силах вымолвить и слова. Я схватил его за шею, подтянул голову к себе, приставил к ней ствол пистолета.
– Руки перед собой держать! Пристрелю, гад!.. – заорал я, чтобы еще больше ошеломить его. – Оксану почему с собой не взял?
– К-какую Оксану?
– Ту, которая Олесю мою убила!.. Только не говори, что ее Рита зовут! Я все знаю!
– Она... Она, ик, осталась...
– А может, ее уже убили?
Столь роковой для нее исход казался мне вполне логичным. Ее убьют, бросят тело где-нибудь возле дороги с фальшивым паспортом в кармане. Потом будет найден и мой труп, а при мне обнаружат протокол допроса и диктофон. Тогда и станет ясно, кто заказал Олесю и черногайских туристов. Обвинения с Хряпова будут сняты, и неважно, что паспорт у покойной фальшивый. Главное, что протокол относительно настоящий... А если к этому времени заказчик убийств будет мертв, то дело и вовсе закроют в виду гибели обвиняемых... Вот к чему стремился Хряпов. Но не видать ему победы...
– Не убивай... Я сейчас все объясню...
– Ты уже все объяснил. А я все понял, только не так, как ты этого хотел!.. Где труп Акимчева?
– Там! – не в состоянии перебороть скотский страх, икнул Хряпов и движением руки показал в сторону лобового стекла.
Все-таки убили «заказчика». Следующим должен был быть я.
– Меня, падла, хотел подставить!
К счастью, я оказался прав. К великому счастью, потому что нет ничего страшней, чем ничем не оправданное убийство. Но теперь я точно знал, что меня вывезли в лес, чтобы убить. И я стрелял в своих палачей...
Я должен был умереть, чтобы своей жертвенной смертью избавить Хряпова от наказания... Я допросил киллера, узнал, кто заказал мою Олесю, после чего захватил и вывез в лес главного виновника убийства, чтобы отомстить. По версии, которую ковал Хряпов, я должен был застрелить Акимчева, а потом погибнуть сам – возможно, кто-нибудь из охраны покойного догнал меня и убил выстрелом в затылок... А каким еще иным выстрелом собирались избавиться от меня церберы Хряпова? Только выстрелом в спину. Я должен был умереть, а пистолет, из которого был убит Акимчев, остаться со мной. Протокол, алкоголь у меня в крови, орудие убийства – что еще нужно, чтобы очернить меня и обелить Хряпова?..
А ведь я очень близко подошел к роковой черте. И если бы не Дарья, лежать бы мне сейчас в темном лесу с простреленной головой.
– Я... Я сейчас все объясню! – постыдно, как последний слабак, рыдал Хряпов.
– Что ты мне объяснишь?.. Откуда у тебя фотографии?
– К-какие фотографии?
– Где Олеся с Акимчевым? Фотомонтаж? Говори, сука, или убью!
– Нет, не монтаж!
– Ну все, молись, падла!
– Нет, нет! Обман там был! Девку нашли, очень похожую на Олесю...
– Леру?
– Нет, Лера не так похожа. И Лера своя... А та чужая, той платить пришлось, чтобы согласилась... Грим там, фотошоп... Ну и монтаж с Акимом... Темно в кабинете было, ты липу не заметил...
Теперь я понимал, почему Хряпов принимал меня в темном кабинете. И прожектором ослепил меня неспроста, чтобы зайчики в глазах запрыгали... Да и хмель в голове играл, потому и не смог я разглядеть подделку...
А ведь должен был догадаться, что не мог быть Акимчев с Олесей. Иначе бы у него имелась ее фотография, тогда бы он не стал посылать на охоту Оксану, ориентируя ее по ксероксному снимку из паспорта. А ведь именно такое фото я обнаружил в поезде, в купе, где ехала киллерша. Именно такое, потому что другого у нее не было... А ведь не вспомнил, не сопоставил, не свел концы... Может, и правда рано мне быть майором?..
– Значит, не предавала меня Олеся! – раненым медведем взревел я.
– Нет... Но я ее не убивал... Я тебе сейчас все объясню...
– Пошли, на воздухе объяснишь.
Я открыл дверь, высунул ногу из машины, выбрался из нее, а Хряпова подтащил к тому месту, где прежде сидел сам. На этом и остановился.
– Все, больше никогда! – протяжным стоном вырвалось у меня из груди.
– Что никогда?
– Никогда больше не буду убивать!.. Это в последний раз!..
Я выстрелил Хряпову в правый висок. И когда он безжизненно завалился на бок, тщательно протер пистолет и вложил ему в руку.
Олеся была отомщена. А вместе с ней все, кто погиб от рук нанятых этим подонком людей... Но мне почему-то совсем не стало легче. Все-таки месть – это не то блюдо, которым можно насытиться...
А легче мне стало от мысли, что больше Хряпов ни на кого не нашлет смерть. Но это уже не столько месть, сколько чувство исполненного долга...
