Она проснулась от слепящего глаза яркого солнца. Девушка не сразу поняла, где находится: та же высокая подушка, почти раритетная – годов шестидесятых – латунная люстра на высоком, с паутинкой трещин потолке, те же запахи дедовой квартиры… Но откуда в ней этот золотистый солнечный свет? Таня приподнялась на локтях и почувствовала, как по запястьям скатились браслеты, оставляя оттиски на коже, оглянулась вокруг и увидела разбросанные на постели драгоценности. На камни падал свет из окошка, и они играли гранями, озаряя пространство.
Значит, драгоценности не приснились, почему-то с грустью подумала девушка.
Люди стремятся к богатству, охотятся за ним, предают близких, идут на преступления. И она раньше мечтала о богатстве – кто не мечтает? Хотела иметь все, чего только душа пожелает, чтобы ходить на работу ради удовольствия, а не ради добывания средств на жизнь; путешествовать когда вздумается и ездить в любую страну, а не туда, где дешевле; покупать себе и близким подарки, которые нравятся, а не те, на которые хватит денег.
Вот они, драгоценности, – свалились неожиданно, и к ним даже руку не нужно протягивать, сами упали к ногам, и их столько, что хватит на все, о чем только можно мечтать. Но отчего-то их наличие ничуть не радует.
Раздался скрип открываемой входной двери – после симпозиума вернулся дед. Набросив тунику с индийским рисунком, приобретенную взамен домашней футболки и спортивных штанов, Таня вышла в прихожую встречать Олега Федоровича.
– Привет, дед! Ты как?
– Как всегда, хорошо. Аты как?
– И я хорошо, – ответила Таня. Она перевела взгляд на разваленную накануне пирамиду коробок, в одной из которых лежала шкатулка.
– Да что ты? Я так и знал, что без меня тебе хорошо, – улыбнулся Олег Федорович своей теплой улыбкой. Его опытный взгляд сразу уловил растерянность на Танином лице, но приставать с расспросами он не стал, считая, что внучка взрослая и, если захочет, обо всем расскажет сама.
Подождав, пока дед переоденется, Таня пришла к нему в комнату.
– Вот, – положила она перед ним шкатулку с собранными наспех драгоценностями.
Редкостной красоты кулон в виде красного – краснее крови – сердца; искусно выполненная птица, раскинувшая свои платиновые крылья, золотое ожерелье из прекрасных зеленых сапфиров, инкрустированная изумрудами ящерица…
Канарский посмотрел на произведения ювелирного искусства так, словно видел их в своей квартире каждый день.
– Драгоценности фаворитки великого князя, – констатировал старик.
– Я их нашла в картонной коробке с нитками, стоящей у нас в прихожей. – Таня испытующе посмотрела на деда. Спрашивать, зачем он туда положил шкатулку с драгоценностями, было бессмысленно – у него все вещи так хранятся.
– Знаю, о чем ты сейчас подумала. – Олег Федорович прижал к себе Таню. – Когда погиб Виталик, я предположил, что это случилось из-за шкатулки. Они с Романом были одержимы поиском драгоценностей. Но тогда я не знал наверняка, что они их нашли и что это стало причиной смерти твоего брата. Проклятое золото – оно и есть проклятое золото. Хорошо, что ты забрала шкатулку у Дворянкина. Иначе еще неизвестно, в какие руки она бы потом попала.
– Но я не…
– Не надо ничего объяснять. Ты поступила как поступила. Ни о чем не сожалей и тем более не оправдывайся!
Таня лишь вздохнула. Не хватало, чтобы дед думал, что это она убила Дворянкина. Но переубедить его невозможно.
– Я не убивала Романа!
– Я знаю. Ты не могла этого сделать. Ты не такая.
Ну слава богу. Ладно, пусть думает, что это я приволокла в дом шкатулку. Хоть не считает меня убийцей – и на том спасибо.
– Дед, а что, если?..
Что Тане нравилось в ее деде, так это его способность понимать все с полуслова.
– Поступай, как считаешь нужным. Добра эти драгоценности нам не принесут.
Если дед уверен, что шкатулку принесла в дом она, а она этого не делала, тогда кто ее принес на самом деле? – размышляла Татьяна.
Может, драгоценности здесь спрятал Дворянкин? А что? Он был вхож в наш дом.
В своем сейфе отчего-то хранить драгоценности не захотел и решил, что в нашем хламе их никто искать не станет.
Вечером Таня пришла к Олегу Федоровичу, который, как всегда, склонился над бумагами и что-то изучал.
– Дед, ты думаешь, что Виталика убил Дворянкин?
– Да, я так думаю. Он был на это способен. Хоть я там со свечой не стоял, имею право так думать.
– Ты так хорошо его знал? А я вот нет.
– Чтобы понимать, на что способен человек, достаточно видеть его поступки. К тому же – гены. Я знал родителей и деда Романа. Помнишь, я рассказывал про сестру Араужо, с которой дружил гвардеец?
Они жили рядом под Марселем, а потом вернулись вместе в Россию, поддавшись моде на все русское. Надо сказать, это сын Симона затеял авантюру и втянул в нее сына Беатрис. Дворянкин, видимо, пошел в своего прадеда. Жили они в этом доме: наша семья – здесь, а Дворянкины – этажом выше. Вместе пережили революцию, потом в войну их эвакуировали одним эшелоном, а после войны вместе вернулись в Ленинград. Вот такой вот парадокс: казалось бы, наши семьи должны враждовать или хотя бы друг с другом не знаться, а они, напротив, связь не теряли.
Немногим ранее
Лена не ожидала, что дом на Кадетской линии окажется в таком непостижимо убогом состоянии. Ладно если бы он находился где-нибудь на окраине – бывшей деревне, примкнувшей к городу вследствие агломерации. Нет же, его построили в самом центре города в конце позапрошлого века, и стоял он там, не зная ремонта, пережив войну и три революции. Васильевский остров считался престижным районом, где проживали обеспеченные люди. Близость к центру и Финскому заливу повышала жилье в цене. И тут на тебе – обшарпанный до неприличия фасад, мрачный двор-колодец, сырой подъезд, лестницу в котором язык не поворачивается назвать парадной. Судя по сведениям из базы данных, здесь была прописана Татьяна Климушкина, а также некий Канарский семидесяти шести лет от роду. На него Лена и рассчитывала. Она специально выбрала для визита рабочее время, чтобы не нарваться на Татьяну. Будучи девушкой отчаянной, идя сюда, она решила действовать нахрапом и сориентироваться по обстановке. Одевшись по-деловому, без излишнего лоска – прямые неброские брюки, серая блузка навыпуск, из украшений – серебро и минимум косметики, – строго и со вкусом, вооружившись красноречивыми папкой и ручкой, Лена пришла по нужному адресу.
Она безуспешно давила на кнопку звонка, который Олег Федорович так и не починил. На всякий случай внушительно стукнув в дверь, девушка собралась уходить, и тут внезапно услышала доносящееся из квартиры шуршание. Изучающий взгляд в глазок, лязганье замков, скрип открывающейся двери, волна спертого воздуха.
– Будьте здоровы, – ответил старик на кошачий чих, изданный Леной.
