* * *
Было начало недели, поэтому платеж прошел довольно-таки быстро. Морозов на всякий случай позвонил оператору, чтобы убедиться, что он чист перед налоговой аки агнец и она ему больше не будет чинить препятствия на пути за рубеж. Дима перемещался по микрорайону осторожно, стараясь лишний раз на улицу не высовываться, чтобы не нарваться на членов «дружной семейки». А вдруг его ищут, и кто-нибудь из Лакришевых его раньше видел около своего дома? Лучше не светиться – так надежнее.
Но, увы, как ни осторожничай, а иногда случаются ситуации, когда приходится пройтись по «памятным местам». Морозов, не привыкший запасаться продуктами впрок, в один из вечеров открыл холодильник и ничего в нем не обнаружил. Лишь сиротливо стояли две бутылки – одна с подсолнечным маслом, другая с уксусом. Ни то, ни другое в качестве еды не годилось. Он посмотрел на часы – полдесятого, для того чтобы ложиться спать, еще рано, а с голодным желудком сидеть паршиво. Дима прикинул, что если быстренько собраться и идти напрямки, то в супермаркет до его закрытия он, пожалуй, успеет. Напрямки – значило пройти мимо дома Лакришевых. Сейчас уже поздно и темно, а если еще поднять воротник и надвинуть на лоб шапку, ни одна собака не узнает, решил он.
На улице крупными хлопьями падал снег, покрывая высокими сугробами нечищеные тротуары. Морозов очень торопился, но идти быстро ему едва удавалось – ноги застревали в рыхлом снегу, и он постоянно спотыкался на корявой дороге. Снег на тротуарах лежал повсюду – что во дворах, что на улице, даже просторный Московский проспект стоял неубранным. Разница между центральной магистралью и малыми улочками заключалась в том, что на задворках люди ходили по протоптанным узеньким колеям, ступая след в след друг другу, а на Московском пешеходная колея была шире.
Свернув на Песчаную улицу, Морозов невольно ускорил шаг. Он знал, что это лишнее, потому что тем самым можно привлечь к себе внимание, но нервы у него не выдержали. Торопясь, он оступился на неровной поверхности и плашмя хлопнулся на снег. Падение было мягким, но неприятным. Из кармана вывалился мобильный телефон и мелочь. Первым делом Дима поднял телефон и стал аккуратно протирать его от влаги, но и мелочью он тоже разбрасываться не стал. Бережливость лишней не бывает. Выковыривая из-под снега металлический пятачок, Морозов наткнулся на… Нет, это невозможно! История с семьей Лакришевых не желает его отпускать! Под снегом лежал ключ – тот самый, который он снял с тонкой старушечьей шеи. Странный, явно кустарного производства, с большим круглым набалдашником, на котором нанесены непонятные узоры. После неудачной попытки кражи Дмитрий уходил по этой же дороге – другой тут нет. Где-то здесь он и выбросил ключ, чтобы не держать при себе улику.
Прошло уже минут пять с момента падения, а Дима продолжал сидеть в сугробе. Он ошарашенно смотрел на ключ от сейфа, совершенно забыв и про голод, и про конспирацию. Время как будто остановилось. Ему привиделась Аида, одетая как богиня, сошедшая с Олимпа, – в свободную греческую тунику и сандалии на шнуровке вокруг дряблых лодыжек. Она держала в руке золотое яблоко и приговаривала высоким до визгливости голосом: «Никому никогда не удастся завладеть моими драгоценностями! Всегда из-за них ссорились и будут сориться. И тебе, дружок, ничего не достанется, ибо на чужой каравай рот не разевай!»
Дмитрий зачерпнул в ладони снега и протер им лицо. Холод защипал щеки и нос, приводя его в чувства. Наваждение исчезло. Что это было? – озадаченно думал Дмитрий. Ведь почти не пил же – всего-то одна банка пива в обед. А может, это от нервного напряжения галлюцинации начались? Однажды с ним нечто подобное уже случалось, когда за короткие сроки он взялся писать сложную программу. Тогда он сутками сидел за компьютером и почти не спал. На третий день настал такой момент, когда стерлась грань между реальностью и виртуальным миром и показалось, что строки с символами на экране существуют сами по себе и перемещаются без его участия.
Морозов взял ключ и крепко сжал его в ладони. Ледяной металл впился в кожу, больно ее царапая. Что-то хрустнуло, он разжал кулак и увидел, что из раскрывшейся, как бутон, круглой головки ключа выпал камень. Алмаз, догадался Дима, не веря своим глазам. Его зазнобило, как при тяжелой простуде, сердце бешено застучало, дыхание участилось. Дима испугался – что же это происходит? – никогда ведь на здоровье не жаловался. Он сунул находку в карман, быстро поднялся и, совершенно забыв про закрывающийся магазин и продукты, поспешил домой.
«Ах вот оно что! Вот почему старуха всегда носила ключ на шее! А золотое яблоко, видать, у нее для отвода глаз. Хотя оно тоже мне не помешало бы», – мечтательно рассуждал Морозов, сидя на кухне с пивом. Утром он принес из магазина два объемных пакета с продуктами, после чего состряпал себе сытный завтрак из жареной картошки, говяжьих котлет и салата. Котлеты и салат были уже готовыми, а картошку пришлось чистить и жарить. Готовка Дмитрия тяготила, но что не сделаешь для себя, любимого!
Наевшись от пуза, он лениво читал в Интернете информацию об алмазах. Морозов собирался на днях вылететь в Таиланд, но находка резко изменила его планы. Ему пригрезился новый «Каен Магнум» серебристого цвета – хрустальная мечта всей его жизни. Дима впервые увидел этот автомобиль в салоне, где сразу и бесповоротно в него влюбился. Он понимал, что «Каен Магнум» никогда не станет ему доступным, но мечта на то и мечта, чтобы, несмотря ни на что, оставаться в сердце и согревать его призрачной надеждой. И вот теперь Диме показалось, что его мечта каким-то невероятным образом начинает сбываться.
Как истинный компьютерщик Морозов привык решать все вопросы через Интернет. Он умел, когда надо, не засвечивать свой сетевой адрес, регистрируясь через несколько иностранных серверов. Ловко щелкая мышью, он заходил на разные сайты; мелькали строки, сменяли друг друга пестрые картинки, открывались и закрывались окна. В результате по крупицам собиралась необходимая информация. Через четыре часа Дима нашел в сети покупателя и договорился о продаже алмаза. Встреча была назначена через неделю – покупателю нужно было удостовериться в подлинности камня и собрать нужную сумму.
* * *
Яся вот уже неделю пребывала в каком-то особом, приподнятом настроении. Ее глаза светились загадочным блеском, а в уголках губ поселилась ангельская улыбка. Она просыпалась с радостью, легко поднималась с постели, даже когда совсем мало спала, нарядно одевалась и как бабочка летела на работу. Все вокруг ей нравилось, все казалось милым, и хотелось облагодетельствовать всех вокруг, чтобы им тоже стало хорошо. Тело ее наполнялось теплом, которое нежно обволакивало ее с головы до ног. Это было невероятно приятное состояние. Она догадывалась, что с ней происходит, но старалась не анализировать причин своего блаженства. Конечно же, это была влюбленность! Она была еще настолько хрупкой и неустойчивой, что могла в любой момент разрушиться. А Ясе очень не хотелось расставаться со своим восхитительным чувством. Влюбленность можно лелеять в своей душе, наслаждаться ею, но ни в коем случае о ней не думать. Есть чувство – и это отлично, а разные глубокие размышления ему очень вредны.
Яся сама не заметила, как полюбила Антониса. Не за цветы и подарки, не за красивые слова и жаркие признания, а за что-то другое, неуловимое, что воспринимается не разумом, а сердцем.
