Старшеклассницы как бы невзначай стали часто гулять по дальней тропе, что вела мимо турбазы. Приближаясь к ее белеющим корпусам, они замедляли шаг и опускали глаза. Или старались оказаться в сельмаге, когда кто-нибудь из приезжих ребят шел за покупками. А потом – мечтали, мечтали, мечтали… В девичьих грезах студенты представлялись романтичными рыцарями: красивыми, умными, отважными героями – геологами, сменившими уют городских квартир на пламя костра. Эмма тоже мечтала. Она хотела, чтобы один из этих необыкновенных парней обратил на нее внимание. Подошел бы и заговорил с ней ни о чем. Например, спросил бы дорогу на Чертов Лог или – у кого тут можно купить молоко? Она бы сама его проводила. По пути они бы разговорились, а когда дошли бы до места, ее спутник, потупив взгляд, попросил бы ее о новой встрече…
Эмма три раза продефилировала возле турбазы – один раз подошла почти вплотную, но все было тщетно. Стройная, с гладкой смуглой кожей, волной густых волос и глубокими шоколадными глазами – Эмма считалась красивой девушкой и по этой причине ожидала проявления внимания к своей персоне, а тут – полное равнодушие! Расстроившись, она ушла домой и зареклась ходить к турбазе.
Вечером в их ворота постучали. Отец выпил и уже лег спать. Услышав лай собаки, он проворчал нечто неразборчивое и снова уснул. Эмма вышла на крыльцо и увидела у ворот незнакомого парня.
– Здравствуй, хозяюшка! Можно у вас воды набрать? – спросил он, показывая на пустые ведра.
Это был он, тот самый, ее принц из студенческого отряда. Эмма это сразу поняла, едва взглянув в его серые глаза под крылатыми бровями, увидев смущенную улыбку на веснушчатом лице.
– Проходите, – произнесла она дрогнувшим голосом.
– У нас на базе воду отключили, – объяснил он.
«Наверное, следует пригласить гостя в дом. Или нет? – лихорадочно путались в ее голове мысли. – А как же отец? Он пьян… а что обо мне соседи подумают?»
– Как тебя зовут, красавица?
– Эмма.
– А я Алексей. Могу я надеяться на встречу?
Они встретились еще раз и еще. За камнями на Чертовом Логе, где вокруг не было ни души, и Эмма таяла от счастья в его объятиях, растворялась в его поцелуях, улетала в прекрасный и неведомый ей ранее мир любви. Он ее любил безумно, дарил букеты из полевых цветов, осыпал комплиментами.
– Ты – моя единственная и неповторимая! Я буду любить тебя всегда.
– И мы всегда будем вместе?
– Всегда-всегда!
Его кристальные глаза излучали столько нежности, что не поверить им было невозможно. Алексей ее любил, любил по-настоящему. Она это чувствовала всеми клеточками своей души. И эта любовь была правдивее всего на свете.
Он уехал внезапно, как-то неожиданно быстро. Накануне отъезда Алексей как бы невзначай обронил, что практика закончилась и их группа возвращается в Ленинград.
– Но ты не грусти. Мы обязательно увидимся. Ты мне веришь?
– Да, – сказала она, расстроившись. – Только когда?
– Ну, я не знаю… У меня экзамены. Я приеду, как только смогу. Или ты приезжай.
– Я – к тебе?
– Конечно. Это ведь неважно, кто к кому приедет. Важна наша любовь.
– Важна любовь, – повторила Эмма. – Слышишь, Надя, самое важное – это любовь! Ей не страшны преграды, если она – настоящая.
В коридоре было тихо, за окном смеркалось, во дворе никого – стояла глубокая июньская ночь. Эмма улеглась в пахнущую хозяйственным мылом постель и тут же уснула. Перед сном она успела подумать, что мир полон хороших людей и ей повезло – она таких людей встретила. Надя, такая чуткая и искренняя, помогла ей, совершенно незнакомому человеку. И комендантша тоже добрая. Не оставила на улице, пустила ее в общежитие без направления от университета.
– Спасибо тебе, Надя. Я пойду, – сказала Эмма утром.
– Куда?
– Сначала к Леше, попрощаюсь с ним, а потом за билетом. Домой поеду.
– И ты просто так уедешь?
– Да. А что еще остается? Жить-то мне негде.
– Как это негде? А здесь? Никто тебя отсюда не гонит. Поживешь, разберешься с Лешей по-человечески. Моя бабушка, например, говорит, что точку надо ставить не спеша. А у тебя – ни точки, ни запятой, а просто многоточие какое-то.
– Да, многоточие, – задумчиво произнесла Эмма, вспоминая поцелуи Алексея. Жар подкатил к ее лицу, покрыл его румянцем. Перед глазами возникла его улыбка, такая милая, чарующая. – Пожалуй, ты права. Надо как-то по-человечески… Но где я возьму направление?
– В университете. У тебя аттестат с собой?
– Да.
– Нужна медсправка и фотографии. Справку можно получить в поликлинике, если тебя там примут, а срочное фото есть в доме напротив. Слушай, а может, тебе и на самом деле поступить в университет? – осенило Надю. – Будем вместе учиться!
– Но я не готовилась, – усомнилась в своих возможностях Эмма.
– На подготовительных курсах поднатореешь. Как у тебя с английским, кстати?
– Так себе, – пожала плечами Эмма.
– Это плохо. На филфак со знаниями «так себе» не поступают. Я в спецшколе пять лет отучилась и то сомневаюсь, что пройду по конкурсу. Может, ты немецкий знаешь или французский?
– Нет. В нашей школе не было учителя иностранного языка, и его по очереди вели то физичка, то биологичка, которые и сами говорили плохо, но зато умели читать в отличие от других учителей. Зато я польский хорошо знаю. Даже лучше русского.
– Ничего себе! Это меняет дело. Подавай документы на специализацию «славянские языки». Ты со своим польским туда пройдешь. Главное – профильный язык, остальные экзамены – сочинение, история – ерунда. Захочешь – сдашь.
Эмма никогда не думала, что судьба занесет ее не куда-нибудь, а в ЛГУ. Она-то и на поступление в ужгородский институт не рассчитывала, не то что в один из ведущих вузов страны! Уж так им внушили школьные учителя, взявшие на вооружение девиз «где родился, там и пригодился». И нечего покидать родное болото! Кто же тогда останется в селе, если все по городам разъедутся?!
Польский Эмма сдала на «отлично». Это далось ей легко, она с удовольствием говорила на языке, который постоянно слышала с детства. Преподавательница, степенная дама с осанкой балерины, ее очень хвалила, она и сама была рада поговорить на таком превосходном польском языке. Но на этом хорошие отметки закончились. Сочинение Эмма сдала на «троечку», а с устным экзаменом по истории дела обстояли еще хуже. Эмма историю учила, но разве ее подготовишь – всю! – за несколько дней? В голове ее перемешались крестовые походы с отменой крепостного права и Могучей кучкой. Лучше всего она знала все о Куликовской битве и восстании декабристов, была бы рада вопросам о Киевской Руси или хотя бы о войне с Наполеоном, но ей досталась (о, ужас!) Столыпинская аграрная реформа.
