При желании, никакие обстоятельства человеку не помеха – в этом Эмма убедилась вновь, пока искала Лешу. Она, как бульдозер, прорывалась сквозь все преграды, ей были не страшны ни вахтеры, ни пропускной режим Горного института. Кто ищет – тот найдет, и она его нашла. На свою беду.
Эмма стояла на ступеньках широкой лестницы, ведущей к парадному входу, рядом со скульптурной группой «Похищение Прозерпины». Только что закончилась пара, студенты с гомоном высыпали на улицу. Она всматривалась в толпу, ища глазами Лешу – по расписанию сегодня у него была преддипломная консультация, и он вполне мог оказаться в институте.
Он появился на лестнице под руку с какой-то девицей. Девица была так себе. Не уродина, но Эмме она сильно уступала: худая, как стручок, с острым, вытянутым лицом, высокая и слегка сутулая, но одетая на пять с плюсом: лаконичное бордовое платье с кокетливым кружевным воротничком, лаковые туфли, такая же сумочка. Парочка спускалась вниз, о чем-то воркуя. Эмма покинула свой пост у Прозерпины и двинулась им навстречу.
– Леша! Нам нужно поговорить.
– Эмма?! Что ты тут делаешь? А мы вот… Познакомься – это Нелли.
– Очень приятно, – прощебетала Нелли ангельским голоском, не отпуская своего спутника.
– Леша, я должна тебе кое-что сказать, – повторила Эмма.
Девушка нехотя убрала руку из-под его локтя.
– Я на минутку, – пообещал ей Алексей и отошел в сторону.
– Как ты мог?! Ведь ты обещал! Ведь я… – разрыдалась Эмма.
– Давай обойдемся без истерик. Я тебе ничего не обещал, у меня своя жизнь, у тебя своя. Оставь меня в покое! – резко произнес он и развернулся, чтобы уйти.
– У меня будет ребенок!
– Что?! Что ты сказала?! Я тут ни при чем. Я не просил никакого ребенка. Это твоя проблема, и решай ее сама!
– Значит, вот как?
– Да, вот так! Каждый в этой жизни устраивается, как умеет. Я семнадцать лет прожил в маленьком занюханном городишке и не хочу туда возвращаться из-за какого-то ребенка, еще и непонятно, из-за чего! Ну, пойми же ты, у нас с Нелли скоро свадьба. У нее отдельная квартира, и ее отец обещал мне место инженера на абразивном заводе. Пожалуйста, не ломай мою жизнь.
– Что же, желаю счастья, – холодно процедила она.
Он хотел еще что-то сказать в свое оправдание, но Эмма его уже не слушала – она поспешила к остановке. Из-за угла вынырнул пузатый троллейбус, и Эмма поднялась в салон, чтобы навсегда исчезнуть из жизни Алексея.
– Противно даже не то, что любовь прошла и он променял меня на другую, противно, что я была такой слепой и не разглядела его низменной сущности! Я сейчас вспоминаю наши встречи и думаю, как же все было прозрачно, а я не желала замечать очевидных вещей.
Эмма вернулась в общежитие совершенно другим человеком. В ее голосе зазвучали жестокие нотки, взгляд стал каким-то решительным. Надя смотрела на нее и удивлялась – куда только делась ее мягкотелость? Еще вчера Эмма напоминала беспомощного котенка, а теперь Надя видела перед собой тигрицу, готовую к прыжку.
– Так бывает, – посочувствовала Надя. – Любовь человека ослепляет, и ничего тут не поделаешь. Тот, кто по-настоящему любит, видит весь мир в солнечном свете, а своего любимого водружает на пьедестал.
– Он не заслуживает пьедестала! Он даже взгляда моего не заслуживает! И хорошо, что он отвернулся от меня сейчас, а не потом, после того, как мы прожили бы вместе много лет и я внезапно узнала бы, как подло он обманывал меня все это время. Разбивать сердце лучше сразу, а не отрывать от него по кусочку каждый день. Мне искренне жаль Нелли, на которой он женится из-за квартиры и из-за паршивого места на абразивном заводе. Он еще просил меня – не ломать ему жизнь! Ты только послушай: не хочу быть космонавтом, хочу быть инженером на абразивном заводе! Хрустальная мечта его детства!
– Ты права: все к лучшему. Пусть себе топает на свой завод и ведет под венец свою Нелли. В таких случаях моя бабушка говорит: обеспечьте девушку жилплощадью, и она не останется одна. У этой Нелли, поди, ни кожи ни рожи!
– Зато одета, как картиночка. У нее туфли лак и сумка тоже.
– Тогда все понятно. Из двух невест твой Леша выбрал более богатую. Классический случай! Что делать-то будешь?
– Переведусь на заочное и поеду домой. Универ не брошу. И никакого аборта! Я теперь просто обязана окончить вуз, чтобы потом мне было на что растить ребенка! И еще, я верю, что все в моей жизни не случайно, – сказала она, вспомнив преподавателя, который так помог ей на вступительном экзамене.
Вопреки всему Эмма выстояла. Она перевелась на заочное отделение, на факультет социологии, так как социологи были более востребованными, чем филологи-слависты, и первое время жила в Червонном. Хоть и с пьющим отцом, да все дома. А дома, как известно, и стены помогают. Сына она назвала Эдиком, отчество записала свое – Львович. Когда ребенок подрос, она перебралась в Ужгород, где по знакомству сняла комнату. На время сессий она отдавала Эдика в круглосуточный детский сад. Он был совсем крохой, но словно все понимал и почти не капризничал. У Эммы сердце обливалось кровью, когда она, уезжая на учебу, оставляла сына чужим людям.
Она получила диплом социолога, но на этом учебу не прекратила. Эмма поняла одну очень важную вещь: в этой жизни у нее есть только одна опора – она сама. Что бы ей ни говорили о том, что главное для женщины – удачное замужество, она оставалась при своем мнении: главное для женщины – это финансовая независимость. Стать профессионалом своего дела, заниматься тем, что ей нравится, и достойно жить – вот что стало ее целью. А мужчины приложатся, считала она и не ошиблась. Как только в ее жизни появились первые признаки успеха, ее окружили поклонники, да не мотыльки-ловеласы, которые и прежде слетались, как по сигналу, на ее молодость и красоту, а мужчины с большой буквы и с серьезными намерениями. Эмма принимала их ухаживания, купалась в подарках и мужском внимании и понимала, насколько недопустимо плохо относился когда-то к ней Алексей. Мужчины выстраивались в очередь, чтобы иметь счастье провести с ней время. Молодая, красивая, интересная, Эмма со всеми была мила и любезна. Некоторым, самым достойным из поклонников, она выказывала благосклонность. Вышла замуж, развелась, снова вышла замуж. Развод пережила легко, вернее, и вовсе не переживала. Она считала: если между супругами угасла страсть и исчез взаимный интерес – нужно расходиться. В материальном плане Эмма ничего не теряла, так как сама себя обеспечивала, а не висела у мужа на шее. В эмоциональном – тоже. После случая с Алексеем она больше никому и никогда не позволяла проникнуть в свое сердце – уж очень дорого обошлась ей та несчастная любовь. Влечение, дружба, взаимоуважение – этого вполне достаточно для брака. А любви ей больше не надо – Амур со стрелами пусть поищет себе другую жертву.
* * *
С тех пор, когда Вика стала уходить в рейсы, дом Грановских начал привыкать к пустоте. В отсутствие дочери Раиса Александровна старалась занять себя домашней работой, чтобы не чувствовать одиночества. За стиркой, глаженьем белья и уборкой быстрее короталось время, потом Вика возвращалась, падала на кровать, высыпалась, и дальше жизнь в доме входила в свое привычное русло: с веселым смехом, шумом, спорами, обидами, примирениями. Вика часто обижалась, но быстро отходила. Надуется, как мышь на крупу, из-за правильного, в общем-то, замечания или еще из-за какой-нибудь ерунды, а потом сама же приходит мириться. Когда у Вики появился жених и они переехали на съемную квартиру, Раисе Александровне стало совсем одиноко. Она понимала, что дочери нужно строить свою личную жизнь и она поступила правильно, но отпускать ее от себя Раисе не хотелось.
