Минти с трудом сдержала дрожь. Есть пищу, к которой кто-то прикасался? Неизвестно где купленные продукты? Джозефин неисправима.
— Нет, спасибо. Я взяла из дома сандвичи.
Она приступила к еде только после того, как закончила с рубашками. Это были сандвичи с курицей, белым хлебом, который Минти нарезала сама — неизвестно, кто и как делает хлебную нарезку, — и свежим ирландским маслом; курицу она варила и разделывала тоже сама. Минти пользовалась оставшимся длинным ножом, точно таким же, как тот, который пришлось выбросить, потому что неизвестно, насколько хорошо очищает вещи кипячение. Появись тут миссис Льюис, большой нож, возможно, пригодился бы так же, как и предыдущий, с помощью которого удалось избавиться от призрака Джока.
Только Минти ни разу не видела миссис Льюис. Тетушка являлась ей довольно часто, хотя ее фигура никогда не была такой резкой и плотной, как у Джока. Сквозь Тетушку всегда просвечивала мебель и двери. Иногда появлялись всего лишь контур, размытые очертания, которые дрожали и колыхались, словно мираж на дороге, который Минти видела из окна автобуса на прошлой неделе. Минти подумала, что Тетушка может совсем исчезнуть, если снова класть цветы на ее могилу. Но зачем? Она никогда не противоречила Тетушке, пока та была жива, но теперь пришло время защитить свои права. Почему она всю оставшуюся жизнь должна тратить деньги на эти цветы, ублажая призрак?
Минти даже не испытывала особенного страха перед Тетушкой. Наверное, потому, что очень хорошо ее знала и ни секунды не сомневалась, что Тетушка не причинит ей вреда. В отличие от Джока, который уже причинил — тем, что забрал деньги. А когда вернулся в виде призрака, то время от времени зло смотрел на нее, широко раскрыв глаза и оскалив зубы. По-настоящему она боялась только миссис Льюис, хотя сама не знала, почему. Наверное, если бы старуха хоть раз обратилась к ней, а не разговаривала все время с Тетушкой, эта мысль так не пугала бы Минти. Но миссис Льюис никогда к ней не обращалась, а следовала за Тетушкой, как тень, и, подобно тени, появлялась в определенные часы и дни. Так, например, сегодня утром, когда Тетушка обратилась к ней с вопросом, миссис Льюис не произнесла ни слова. Может, ее тут не было, и Тетушка по каким-то своим соображениям говорила сама с собой. С другой стороны — и это необъяснимым образом пугало Минти — мать Джока могла сопровождать Тетушку из того места, где они жили — рая, ада или какой-то неизвестной, безымянной обители теней, — но хранить молчание. Это очень не нравилось Минти, которая представляла, как миссис Льюис маячит за спиной Тетушки, настраивает Тетушку против нее, следит за всеми действиями Минти, критикует ее внешность и дом. Выжидает подходящего момента, только непонятно, для чего.
После появления Джозефин в комнате для глажки рубашек Тетушка исчезла и больше не возвращалась. Минти доела сандвич и отправилась мыть руки. Заодно она вымыла и лицо, поскольку подозревала, что на подбородке остался невидимый след от масла. Пока она была в туалете, звякнул прикрепленный к двери колокольчик. Минти не поверила своим глазам. Посреди приемной стояла сестра мистера Кроута, зажав под мышкой кипу грязной одежды, извлеченную из очень старой и потрепанной хозяйственной сумки. Гертруда Пирс — кажется, так ее звали? — удивилась встрече не меньше самой Минти.
— Я не знала, что вы здесь работаете. — Весьма прозрачный намек: «Иначе ни за что бы сюда не пришла». Голос у нее был низкий и хриплый, с каким-то незнакомым Минти акцентом. Совсем недавно — возможно, даже по дороге сюда — Гертруда Пирс покрасила волосы, и теперь они были такими же яркими и блестящими, как алый шелковый жакет, который она бросила на прилавок вместе с зеленым шерстяным свитером и парой темно-красных брюк. Минти чувствовала исходящий от одежды запах с расстояния шести футов. Она сморщила нос, что не ускользнуло от взгляда Гертруды Пирс. — Если не хотите их принять, я пойду в другое место.
Джозефин не понравится, что она не берет работу.
— Мы их почистим, — вынужденно сказала Минти, но мысль о том, что Тетушка узнает о разговоре с сестрой мистера Кроута, вызвала у нее дрожь. Дрожащей рукой она подсчитала стоимость сухой чистки, внесла сумму в квитанцию, написала на ней «миссис Пирс» и протянула клиентке. — Будет готово в субботу.
Гертруда Пирс смотрела на квитанцию с подозрением и чем-то похожим на удивление. Словно размышляла, какими божественными или сверхъестественными способностями должна обладать Минти, чтобы знать ее имя.
— Сумку я заберу, спасибо.
Она лежала на прилавке, черная сумка, вся в пятнах и царапинах; вероятно, ею пользовались не одну сотню раз с тех пор, как помощник продавца в «Дикинз энд Джоунз»
[49]
впервые сложил в нее новые вещи. Минти чуть-чуть подвинула ее к Гертруде Пирс. Должно быть, сестра мистера Кроута ждала, чтобы ей подали сумку с поклоном, подумала Минти. Она удалилась в комнату для глажки и захлопнула за собой дверь. Потом услышала тяжелые шаги и звон колокольчика, сопровождавший выходящего клиента.
— Я же предупреждала, чтобы ты не разговаривала с ней, — сказала Тетушка. — Ушам своим не верю. Ты должна была сделать вид, что ее тут нет, а не прислуживать ей.
— Я лучше сделаю вид, что тут нет тебя. — В отсутствие Джозефин Минти могла отвечать, сколько пожелает. — Я хочу, чтобы ты ушла навсегда и забрала с собой эту старуху, мать Джока.
— Если ты положишь красивые цветы мне на могилу, как делала раньше, я подумаю об этом. Тюльпаны не подходят, что бы тебе ни говорил цветочник. Хотя розы, наверное, слишком дороги.
— Я не пожалею денег, лишь бы избавиться от тебя, — грубо ответила Минти.
В половине шестого она ушла домой и по дороге купила дюжину белых роз, довольно дорогих, но дешевле, чем у ворот кладбища. День был хмурым, и здание за воротами, украшенное колоннами и портиками из выветренного серого камня, на которое раньше она не обращала внимания, выглядело старым, словно стояло тут сотни или даже тысячи лет. Минти, на прошлой неделе смотревшая телепередачу о Древнем Риме, подумала, что постройка могла сохраниться с тех времен. Это была уменьшенная копия большого мрачного крематория, и двери здесь тоже были закрыты. Наверное, внутри темно, неприятно пахнет и всегда холодно. Минти закрыла глаза и повернулась спиной к зданию. Непонятно, зачем она вообще пошла сюда — дорожка к Тетушкиной могиле была в другой стороне.
Наверное, потому, что выбрала восточные ворота кладбища, а не западные. Впервые за все время. И впервые купила цветы в магазине, а не у ворот. Внезапно ей показалось очень важным «вручить» цветы Тетушке. Она просила цветы, причем именно розы. Интересно, на какой из аллей находится могила: на этой или на следующей? Кладбище было большое, с многочисленными дорожками, длинными и извилистыми, а многие могилы выглядели очень похожими. Среди деревьев встречались вечнозеленые, хотя правильнее было бы назвать их «вечночерными», поскольку хвоя на них всегда оставалась темной и тусклой. С веток других деревьев свисали вялые зеленые листья. Только трава с мелкими цветами, желтыми и белыми, была яркой и менялась со сменой времен года.
