Минти не собиралась обедать под пристальным взглядом этой старухи. Лучше она будет голодать. Миссис Льюис ходила по кухне, заглядывала в буфет и на полки. Если она считала Минти плохой хозяйкой и не подходящей женой для сына, то теперь должна убедиться в своей ошибке. Кухня сияла безупречной чистотой.
Миссис Льюис приподняла крышку заварочного чайника и заглянула внутрь хлебницы.
— Должна сказать, у нее тут чисто.
— Говорите, что хотите, — ответила Минти. — Мне все равно. Почему вы не отдаете мои деньги?
Разумеется, ответа она не получила. Старуха теперь подошла к ней вплотную. У Минти появилась блестящая идея. Она выдвинула ящик буфета и схватила нож, точно такой же, как тот, что использовала в кинотеатре. Крепко сжимая рукоятку, замахнулась и ударила, но миссис Льюис исчезла, пройдя через стену или провалившись сквозь пол.
Похоже, достаточно одной угрозы, чтобы избавиться от них. Но Минти не стала сразу же возвращать нож на место. Она вымыла лезвие, поскольку ей показалось, что оно грязное, хотя ни к чему не прикасалось. Потом отрезала несколько тонких ломтиков ветчины от большого куска, накрошила салат и помидоры. Нож снова пришлось мыть, и на этот раз Минти опустила его в мойку, заполненную горячей водой с моющим средством. Вытирая нож, она подумала, что, наверное, нужно опять носить его с собой, только придумать более удобный способ, хотя, завернутый в ткань и прикрепленный к бедру под брюками, он тоже не очень мешал. Потом Минти налила холодное молоко в чистый, сверкающий стакан.
Едва она успела перекусить и залить посуду горячей водой, как раздался звонок в дверь. Наверное, Лаф принес газеты.
— Хотите чашечку чая? — спросила Минти, впуская его.
— Спасибо, милая, но я тороплюсь. Знаешь, куда мы сегодня идем — ты, я и Сонни? На спектакль. В Уэст-Энд.
— Вы имеете в виду в кино? — Она не собиралась возвращаться в тот кинотеатр у Мраморной арки, как бы Лаф ее ни уговаривал. Тетушка и миссис Льюис, скорее всего, будут именно там, в том месте, где последний раз появлялся Джок.
— В театр, — ответил он. — Это триллер о полиции.
— И я не могу отказаться, да?
— Конечно, не можешь. Тебе понравится.
Совершенно очевидно, что нельзя пойти на спектакль в той же одежде — после того, как она несла грязные полотенца, футболку и брюки. Жаль, потому что эти белые брюки очень милы. В любом случае нужно раздеться и прикрепить к ноге нож, поскольку она собирается идти так далеко, а это еще одна причина, чтобы принять ванну. Минти вымыла посуду, взяла газеты и устроилась во дворе в плетеном кресле, которое дочиста отскребла щеткой, а подушку выстирала и погладила. Она чувствовала свое превосходство над мистером Кроутом и Гертрудой Пирс, которые закончили играть в карты и разложили еду на зеленом суконном столе: сандвичи и напиток, по виду напоминавший фанту. Грязные тарелки они сложили на поднос и оставили на траве прямо под носом у кота — настоящий магнит для мух. Минти хватило одного взгляда — больше в их сторону она не смотрела.
Удобнее было поехать на машине, но Лаф сомневался, что сможет где-нибудь припарковаться. Найти там место для стоянки — практически неразрешимая проблема. Поездка на метро до «Чаринг-Кросс» не вызывала беспокойства, но на линии Бейкерлу вагоны обычно переполнены, а на улицах в том районе тоже всегда толпы народу.
Как и многие обитатели пригородов, Соновия и Лаф — хотя и жили не очень далеко — почти не знали центра Лондона. Лаф иногда ездил на машине через парк в Кенсингтон или даже проезжал мимо Букингемского дворца. Он приблизительно представлял, куда ведут главные улицы, а Соновия иногда ездила за покупками в Уэст-Энд, и оба они, будучи заядлыми киноманами, посещали «Одеон» и «Меззанин». Но Соновия не имела понятия о взаимном расположении этих мест и не смогла бы объяснить, как добраться от Мраморной арки до Найтсбридж или от Оксфорд-стрит до Лейстер-сквер. Что касается Минти, то она не приезжала сюда много лет — не было причин, — и большие здания на Трафальгарской площади пугали ее рядами высоких колонн и широкими лестницами. У нее возникло ощущение, что она видит все это впервые или ее внезапно перенесли в чужой город. В то же время здания напоминали ей римские храмы на кладбище.
— Зачем его туда поставили? — спросила она Лафа, указывая на адмирала Нельсона на вершине колонны. — Он так высоко, что его невозможно рассмотреть.
— Не знаю, милая. Может, просто смотреть не на что и лучше не подходить близко. Мне нравятся львы.
Минти львы не понравились. Припавшие к земле звери напоминали ей кота мистера Кроута. Может быть, посреди ночи они встают и начинают бродить по окрестностям, забираясь на высокие здания и царапая деревья? Она испытала облегчение, когда вместе с Уилсонами наконец пробралась сквозь толпы людей и устроилась в кресле театра «Гаррик». Лаф купил две программки, для нее и Соновии, и плитку шоколада «Дэри милк». Минти не хотела шоколад, поскольку он не мог принять такую форму, не побывав в чьих-то руках, но из вежливости взяла пластинку, и в следующие полчаса ее не покидало ощущение, что в желудке ползают микробы.
«Визит инспектора» оказался совсем не таким, как они представляли, хотя в пьесе был полицейский или, возможно, не настоящий полицейский, а призрак или ангел. Минти не желала смотреть на призраки, их ей хватает и в реальной жизни, и поэтому иногда была вынуждена закрывать глаза. Больше всего им понравились декорации — не просто фон для действия, а как будто настоящий дом с настоящей улицы, перенесенный на сцену. Когда спектакль закончился и Минти встала, острие ножа едва не проткнуло ткань брюк на коленке, но Минти быстро одернула брюки, и Соновия с Лафом ничего не заметили.
Было уже довольно поздно, но все кафе и рестораны работали; Минти никогда не видела такого количества питейных заведений в одном месте и удивлялась, как им всем удается зарабатывать достаточно денег. Они зашли в небольшой ресторанчик на боковой улице и заказали пиццу. Минти никогда не согласилась бы на салат, мясо или другое блюдо, за приготовлением которого нельзя наблюдать, но с пиццей все было в порядке — повар на глазах у всех вытаскивает ее из печи щипцами и кладет на чистую тарелку. А главное, руки у него в перчатках. Все выпили по паре стаканчиков вина, и Минти вспомнила о Джоке.
— Адам, Ева и Ущипни меня, — произнесла она.
— Что сделать?
— Адам, Ева и Ущипни Меня пошли купаться на реку. Адам и Ева утопли. Кто остался?
— Конечно, Ущипни Меня, — сказала Соновия, и Минти ее ущипнула.
Лаф громко рассмеялся.
— Ты ее поймала, Минти. Признаться, не ожидал от тебя.
— Ладно, я попалась, — согласилась Соновия и покровительственным тоном прибавила: — Только не «утопли», моя дорогая. Так неправильно. Нужно говорить «утонули».
— Джок говорил «утопли». — Минти доела пиццу. — Это он меня научил.
Она задрожала. Мысли о Джоке часто так на нее действовали.
