— Вон он, ловите его, — закричал рабочий из будки.
Берден вылез из машины и открыл шире ворота. Он стоял у малолитражки, которая медленно вращалась на ярко-красном стенде. Ему было видно, как Миссал разговаривает с человеком за рулем желтого пикапа. Наверно, сделка не удалась, потому что мужчина ушел, а Миссал прошествовал в глубь двора.
— Чего еще надо? — обратился он к Вердену. — Терпеть не могу, когда за мной ходят ищейки, да еще там, где я работаю.
— Я вас не задержу, — сказал Берден. — Просто заехал узнать, где вы были во вторник днем и ближе к вечеру. Вы весь день были здесь. Мне так и сказали: «То он есть, то его нет».
— Не ваше дело, где я был, — Миссал смахнул пыль, налетевшую на крыло малолитражки, когда вращающаяся машина повернулась к нему боком. — Между прочим, я ездил в Кингсмаркхэм к клиенту. Больше вы ничего от меня не узнаете. Я считаю, что каждый человек имеет право на личную жизнь, которая никого не Должна касаться. Жаль, что вы таких вещей не понимаете.
— Да, но в деле об убийстве может оказаться, что личная жизнь человека выходит за рамки личного. Ваша жена, кажется, этого тоже не понимает, — Берден направился к своей машине.
— Моя жена… — Миссал пошел за ним и, оглянувшись и убедившись, что никто, кроме Бердена его не услышит, свирепо прошипел ему вслед: — А ну, убирай с дороги свою колымагу, она тут мешается.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Кто был отец ее?
Кто была мать?
Есть ли сестра у нее,
Или, может быть, брат?
Или тот, кто был все же
Ей ближе, дороже,
Всех, всех в этом свете?
Т о м а с Г у д. Мост вздохов
Книги про убийства с верхней полки шкафа исчезли, полка пустовала. Если Парсонс был не виновен и всей душой скорбел о потере жены, как, должно быть, резанули ему по глазам эти яркие обложки, когда он утром вошел в свою убогую столовую. Или он убрал их, потому что они выполнили свою функцию?
— Господин главный инспектор, — сказал Парсонс, — мне надо знать… Ее только задушили или с ней еще что-нибудь сделали? — он заметно постарел за эти дни. А если он просто-напросто превосходно играл свою роль?
— Об этом вы можете не волноваться, — сказал Уэксфорд. — Ваша жена была задушена, никаких других посягательств на ее тело не было. — Он посмотрел на тусклые зеленые занавески, на линолеум, стертый по краям, и бесстрастным тоном прибавил: — Нет, нападения с целью изнасилования не было.
— Слава Богу! — Парсонс произнес это так, словно верил, что на небесах его методистской Церкви еще остался Бог и слышит, как тот его благодарит. — Я бы этого не пережил. Маргарет не вынесла бы, это ее убило бы, — он понял, что сказал нелепость, и закрыл лицо руками.
Уэксфорд подождал, когда он откроет лицо. Парсонс убрал руки от лица, его сухие глаза снова смотрели в глаза Уэксфорду.
— Мистер Парсонс, я хочу вам сказать, что, насколько нам известно, ваша жена не оказывала сопротивления. Она испытала короткий миг шока, секундную боль — и больше ничего.
Парсонс пробормотал что-то, отвернувшись, и Уэксфорд с Верденом уловили только последние слова: «…Ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю».
Уэксфорд подошел к книжному шкафу. Он сделал вид, что не заметил отсутствия библиотечки детективов и справочников по криминалистике, взял с нижней полки одну из книг.
— «Путеводитель по Кингсмаркхэму и его окрестностям», — он открыл книгу, и Берден мельком увидел цветную фотографию торговой площади. — Книга не новая.
— Моя жена здесь жила, нет, не здесь, а во Флэгфорде года два после окончания войны. Воздушный полк, в котором служил ее дядя, был расквартирован во Флэгфорде. Ее тетушка имела домик.
— Расскажите, что вам известно о жизни вашей жены.
— Она родилась в Болхэме, — сказал Парсонс. Его лицо свела судорога, и он так и не смог назвать жену по имени. — Ее отец и мать умерли, когда она была маленькая, и ее взяла к себе тетка. Когда ей было около шестнадцати лет, они переехали во Флэгфорд, но ей там не нравилось. Потом умер ее дядя, — нет, он не был убит, понимаете, он умер от сердечного приступа. Они с тетушкой вернулись обратно в Болхэм. Жена окончила колледж в Лондоне и стала учительницей. Потом мы поженились. Вот и все.
— Мистер Парсонс, в среду вы мне сказали, что ваша жена всегда брала с собой ключ от входной двери. Сколько у вас было ключей?
— Всего два, — Парсонс вынул ключ и показал его Уэксфорду. — Вот мой. И еще один был… у Маргарет. Ее ключ на кольце, кольцо на серебряной цепочке, к ней приделан брелок, подковка, — и прибавил спокойно и бесхитростно: — Я ей подарил цепочку с брелком, когда мы приехали сюда. Кошелек коричневый, из пластика, с позолоченной застежкой.
— Скажите, ваша жена никогда не ходила на ферму Пруитта? Вы не знакомы с это семьей или с кем-нибудь из работников его фермы? Там работает девушка, которую зовут Дороти Свитинг. Ваша жена когда-нибудь упоминала ее имя?
Но Парсонс ничего о ферме не знал, впервые услышал о ней, когда там было найдено тело его жены. Что же касается миссис Парсонс, то она ни деревней, ни прогулками по свежему воздуху не увлекалась, а имя Дороти Свитинг ни о чем Парсонсу не говорило.
— Вам фамилия Миссал знакома?
— Нет, не знакома.
— Вы не знаете такую высокую красивую женщину с рыжими волосами? Она живет в доме напротив «Голубя с веткой». Ее муж торгует машинами. Толстый верзила, ездит в большой зеленоватой машине.
— Мы не знаем… Мы с такими людьми не знались, — его лицо судорожно дернулось, и он прикрыл глаза рукой. — Тут полно всяких снобов. У нас ничего с ними общего, нам вообще не стоило сюда приезжать, — он говорил тихо, почти шепотом. — Если бы мы не уехали из Лондона, она была бы жива.
— Зачем вы это сделали?
— В маленьких городках жизнь дешевле, во всяком случае, так кажется, пока в них не поживешь.
— Ваш переезд сюда никак не связан с тем, что она раньше жила во Флэгфорде?
— Маргарет не хотела ехать сюда, но тут для меня подвернулась работа. Бедняки не вольны выбирать, где им жить. В Лондоне ей приходилось работать. Я надеялся, что здесь, наконец, она найдет покой, — он закашлялся, но кашель был больше похож на рыдание. — И она его нашла, разве не так?
— Насколько я помню, у вас на чердаке хранятся книги, мистер Парсонс. Мне хотелось бы их внимательнее просмотреть.
— Берите их, мне они не нужны, — сказал Парсонс. — Я теперь до конца своей жизни ни одной книги в руки не возьму. Да ничего в них нет особенного. Она их и не открывала.
Берден успел пообвыкнуться в этом доме, и лестница на чердак, показавшаяся ему, когда он первый раз сюда попал, темной и Жуткой, бездонным колодцем, уже больше на него такого впечатления не производила. Солнце светило в окошки, и теперь заметен стал тонкий слой пыли, осевший на полу и на всех предметах. В золотистом, мягком освещении дом напоминал старинную Рассохшуюся шкатулку и никак не вязался в представлении Вердена с местом страшного преступления. На чердаке было душно, и Уэксфорд открыл окно. Он смахнул пыль с крышки сундука, который был побольше, и открыл его. Внутри он был забит книгами. Уэксфорд взял несколько книг сверху и принялся их рассматривать. Это были толстые романы: два романа Роды Броутон, «Эвелина» в популярном издании, и «Джон Галифакс, джентльмен» миссис Крейк. Книги были чистые, без надписей, никаких вкладок в них Уэксфорд не обнаружил. Под этими книгами были сборники рассказов для детей школьного возраста, в том числе полное собрание произведений Энджелы Брэзил. Уэксфорд отложил их в сторону, полез дальше и увидел книги определенно старинные и дорогие, в кожаных, муаровых и замшевых переплетах. Уэксфорд взял в руки том в нежно-зеленом переплете с золотым обрезом и открыл его. На титульном листе кто-то аккуратными печатными буквами вывел стихотворение:
