ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Руки ее сведенные,
Бледные, холодные,
Сложите на груди, как должно,
Смиренно, покорно,
Смежите ее веки.
Слепые навеки.
Томас Гуд. Мост вздохов
В четверг утром человек, который развозил по домам хлеб, новенький в этой должности, подъехал к ферме, принадлежавшей некоему Пруитту. Ферма была расположена на главном шоссе, соединявшем Кингсмаркхэм с Помфретом. В доме никого не было, поэтому он оставил хлеб на подоконнике снаружи и вернулся к своему фургону, позабыв закрыть за собой калитку. В это время мимо забора проходила корова. Она легонько задела калитку, и калитка широко открылась. Корова вошла в сад, и за ней потянулось остальное стадо, в котором было около дюжины голов. Стадо разбрелось по лужайке, пощипывая траву.
Оно двигалось прямо к участку шоссе, на котором скорость была не ограничена. Но к счастью для мистера Пруитта внимание коров отвлекла молодая поросль чертополоха у края леса. Тут они паслись некоторое время, пощипывая свежие побеги чертополоха, и, двигаясь вдоль обочины шоссе, незаметно углубились в чащу. Лес был густой и зарос кустарником; ни травки, ни молодого чертополоха в лесу не было, все осталось на обочине. Коровы заблудились среди кустов и оказались в ловушке. Они стояли и испуганно мычали, взывая о помощи.
В этом лесу их и нашел скотник Пруитта. Их и тело миссис Парсонс, ровно в половине второго дня.
Около двух часов дня на место происшествия в машине Вердена прибыли Уэксфорд и Берден. Гейтс и еще один сотрудник полицейского участка Брайант привезли доктора Крокера и двух полицейских с фотокамерами. Пруитт и его скотник Байсат, насмотревшиеся детективных телесериалов, знали свое дело и до приезда полиции ничего не стали трогать. Маргарет Парсонс лежала в том же виде, в каком была найдена Байсатом; на лицо жертвы была натянута желтая кофта.
Берден раздвинул ветки, чтобы можно было нагнуться и получше ее рассмотреть. Уэксфорд пролез в образовавшийся проем, и они вдвоем долго разглядывали покойницу. Миссис Парсонс полулежала, прислонившись спиной к боярышнику, который достигал футов восемь в высоту. Ветви его, разросшиеся в разные стороны наподобие раскрытого зонтика, образовывали шатер над ее телом.
Уэксфорд нагнулся и приподнял кофту. Белое платье было низко вырезано по летнему фасону, и шея была открыта. Вокруг нее, начинаясь от горла и уходя назад, к затылку, шла тонкая, красная полоса, как будто шею перевязали красной ниткой. Берден встретил взгляд светлых голубых глаз, которые, казалось, были устремлены прямо на него. Лицо из старых семейных альбомов, как сказала Джин, лицо, которое запоминается. Не запомнится, нет. Со временем он забудет и его, как забывает все эти лица.
Никто не проронил ни слова. Тело сфотографировали в разных ракурсах, и доктор осмотрел шею и распухшее лицо. Затем он опустил ей веки. Глаза Маргарет Парсонс больше не следили за ними.
— Вот так, — сказал Уэксфорд. — Вот так, — и он покачал головой. Что можно было еще сказать?
Потом он, встав на колени, стал шарить рукой в сухих листьях. Ветер не проникал сквозь сплошной кустарник, и воздух здесь был густой и тяжелый, но запаха не было. Уэксфорд взял труп за руки и перевернул его. Он искал кошелек и ключ. Берден видел, как он что-то поднял с земли. Это была спичка, наполовину сгоревшая.
Они выбрались из-под боярышника, раскинувшего ветки над их головами, на небольшую светлую полянку, и Уэксфорд спросил Байсата:
— Долго здесь пробыли коровы?
— Да чего-то часа четыре, а то и больше.
Уэксфорд многозначительно посмотрел на Вердена. Лес был сильно вытоптан коровами, а невытоптанные места смачно политы их навозом. Даже если бы этим утром по лесу пробежали десятки бегунов, все следы были бы уничтожены копытами стада Пруитта. Неважно, будь то следы спортивного бега или борьбы между убийцей и перепуганной насмерть женщиной. Уэксфорд оставил Брайанта и Гейтса шарить в облепленных мошкарой зарослях куманики, а сам вместе с Верденом и фермером вернулся к машине.
Мистер Пруитт принадлежал к местной знати и владел фермой, представляя собой известный тип джентльмена-фермера. Начищенные до блеска сапоги для верховой езды, слегка забрызганные грязью, красноречиво свидетельствовали о его благородном увлечении сельским хозяйством. На нем был табачного цвета приталенный пиджак, и сразу можно было догадаться, что кожаные заплаты на локтях были пристрочены портным; задуманные так с самого начала, они вовсе не были следами починки.
— Кто ездит по проселочной дороге, сэр?
— За шоссе у меня есть пастбище, где пасутся мои племенные коровы, — сказал Пруитт. В его речи слышался говорок, свойственный коренным жителям этого графства, но это не было наречием, на котором изъясняются простые крестьяне. — Байсат рано утром гонит их этим проселком на пастбище, а вечером этим же проселком возвращает их в стойла. Иногда тут проезжает трактор.
— А парочки в машинах?
— Бывает, заезжают, — с неудовольствием сказал Пруитт. — Как вы понимаете, эта дорога частная, такая же частная, господин главный инспектор, как дорожка к вашему гаражу, но кто уважает чужую собственность в наши дни? Не думаю, что местные парни с девушками ходят сюда гулять. Гуляют в поле, там воздух для прогулок — как бы это сказать? — чище. А на машинах здесь ездят. Поставят машину под ветками, как под навес, и можно в темноте пройти и ничего не заметить.
— Я хотел спросить: вы не видели на земле незнакомые для вас следы шин, скажем, между вторником и сегодняшним днем?
— Да что вы! — и Пруитт указал не слишком натруженной рукой на въезд к проселку. Берден понял, что тот имел в виду: проселок был весь изъезжен шинами. Получалось, что машины и накатали здесь дорогу.
— Трактор ходит туда-сюда, скот проселок вытаптывает…
— Но у вас тоже есть машина, сэр, и вы тут все время ездите. Неужели вы не заметили ничего странного?
— Так он для того и существует, этот проселок, чтобы по нему ходили и ездили. Тут никто дурака не валяет, у моих ребят полно дел. Они славные ребята, работают как надо. Все время заняты. Во всяком случае, мы с женой вне подозрений. В понедельник мы уехали в Лондон, а вернулись только сегодня утром. Кроме того, мы всегда пользуемся въездом с улицы, хотя проселком и короче. Но понимаете, проселок больше годится для тракторов, мой автомобиль на этом грунте буксует, — он помолчал и прибавил раздраженно: — А в городе пусть меня принимают за неотесанного деревенского мужлана, меня это не волнует.
Уэксфорд сам прошелся по проселку, осмотрел грунт, который представлял собой месиво из глины, иссеченное вкривь и вкось шинами автомобилей, перепаханное глубокими бороздами трактора, изрытое следами множества копыт. Он решил отложить разговор с четырьмя работниками фермы и девушкой-практиканткой из сельскохозяйственного колледжа. Сначала надо было точно установить, в какое время произошло убийство.
