— Не представляю, — сказал Арчери.
— Если вы и сейчас не можете себе этого представить, что бы вы подумали на моем месте? Мне было пять. Пять, мой бог! Меня уложили в постель, и я проболела неделю. Конечно, они арестовали Пейнтера, но я этого не знала. Детям не рассказывают о такого рода делах. Я вообще не знала, что случилось, только что бабуся Роза взорвалась и что это он заставил ее взорваться, а если я скажу, что видела его, то он сделает со мной то же самое.
— А впоследствии? Вы потом рассказывали кому-нибудь?
Она рассказала о том, как нашла тело и как это было ужасно, но потом в ее голосе появилась аффектация. Ребенок, нашедший убитую женщину, подумал он. Да, все были потрясены этим. Сейчас, спросив ее о дальнейших событиях, он увидел, что транс опять начал туманить ее лицо, словно призрак Пейнтера тут же возник перед ней.
— Он нашел тебя, — бормотала она, — он находил тебя, где бы ты ни была, где бы он ни был. Ты хотела рассказать ей, но она не слушала. «Не думай об этом, детка, выкинь из головы», но это не выходило… — Черты ее лица исказились, пустые глаза мерцали.
— Мисс Крайлинг, позвольте, я отвезу вас домой.
Теперь она встала и механически двинулась к стене дома — робот, программа которого дала сбой. Когда ее руки коснулись кирпичей, она остановилась и опять заговорила, скорее с самой собой, чем с ним:
— Это не выходило. Это появлялось снова и снова, будто вращалось маленькое черное колесо и проигрывались одни и те же, те самые, события, опять и опять.
Сознавала ли она, что говорила метафорами? Он не думал об изречениях медиума, но сейчас Арчери знал, что это больше напоминало испорченную пластинку, которая запускала тот же ужас каждый раз, когда на нее опускалась граммофонная игла ассоциаций.
Он коснулся ее руки и был удивлен тем, как покорно она последовала за ним и безвольно села в кресло. Несколько минут они сидели в тишине. Лиз заговорила первой и была в почти нормальном состоянии:
— Вы знаете Тэсси, да? Она собирается выйти замуж за вашего сына?
Он вздрогнул.
— Я думаю, она была единственным моим настоящим другом, — спокойно сказала она. — На следующей неделе должен был быть ее день рождения. Ей исполнялось пять, и я думала, что подарю ей одно из моих старых платьев. Стащу его, когда она будет со старой девочкой. Великодушная маленькая скотина, не так ли? Я ее больше никогда не видела.
Арчери мягко поправил:
— Вы видели ее сегодня утром в аптеке. Ее новое спокойствие было очень точно сбалансировано.
— В белой блузке? — спросила она мертвенно-ровным голосом, так медленно, что он наклонился, чтобы уловить ее слова.
Генри кивнул.
— Та девушка, у которой не было мелочи?
— Да.
— Она стояла рядом со мной, а я ничего не знала. — Последовало долгое молчание. Слышен был только шелест мокрой и блестящей листвы кустарника у стены каретного сарая. Потом она тряхнула головой. — Я не часто обращаю внимание на женщин, — сказала Лиз. — Я заметила только вас и молодого человека, что был с вами. Помню, я подумала, что это дарование хорошо смотрится на этой свалке.
— Это дарование, — сказал Арчери, — мой сын.
— Ее дружок? Я никогда не рассказала бы нам! — вскрикнула она с досадой. — И, господи, никогда не сказала бы ей, — никогда, если б вы не подловили меня подобным образом.
— Это было случайно, совпадение. Возможно, даже лучше, что я знаю.
— Вы! — вскричала она. — Все, о чем вы думаете, — это вы и ваш драгоценный сыночек. А что со мной? — Лиз встала, посмотрела на него и двинулась к дверям с разбитым оконцем.
Это правда, подумал Арчери, пристыженный. Он готов был принести всех этих людей — Крайлингов, Примьеро, даже Имоджин — в жертву, лишь бы спасти Чарльза, но его поиски были обречены с самого начала, потому что историю нельзя изменить.
— Что сделают со мной? — Она говорила тихо, отвернувшись от него. Но в коротких словах ее был такой страх и настойчивость, будто девушка кричала.
— Сделают с вами? — Он ничего больше не мог, как только подняться и беспомощно топтаться возле нее. — Почему с вами что-то должны сделать? — Арчери вспомнил о мертвом человеке на перекрестке, но сказал только: — Вы не столько грешница, сколько жертва греха.
— О! Библия! — вскричала она. — Не цитируйте мне Библию!
Он ничего не ответил, потому что не цитировал.
— Я сейчас поднимусь наверх, — как-то странно сказала она. — Когда вы увидите Тэсс, передайте ей, что я ее люблю. Я хотела бы подарить ей что-нибудь ко дню рождения.
К тому времени, когда он нашел дом врача, он чувствовал только руку, ничего, кроме руки, пульсирующей так, словно билось второе сердце. Он сразу узнал доктора Крокера и увидел, что тот тоже его вспомнил.
— Вам следовало бы наслаждаться отпуском, — сказал Крокер. Он зашил палец и наполнил шприц противостолбнячной сывороткой. — Сначала тот погибший мальчик, а теперь это. Извините, может быть больно. У вас тонкая кожа.
Кивнув, Арчери собрался уходить.
— Я хотел бы осмотреть ваш палец еще раз, — сказал доктор, — или пусть это сделает ваш врач. Вам нужна еще пара инъекций. Проверитесь, когда вернетесь домой, хорошо?
Домой… да, он должен быть дома завтра. Его пребывание в Кингсмаркхеме можно назвать как угодно, только не отпуском, а еще у него было странное ощущение, когда в конце отпуска курорт становится более родным, чем дом.
Он каждый день ходил по Хай-стрит, чаще даже, чем топтал главную улицу Трингфорда. Расположение магазинов, аптеки, бакалейной и мануфактурной лавок были так же хорошо знакомы ему, как домашним хозяйкам Кингсмаркхема. И местечко, несомненно, красивое. Вдруг ему стало грустно оттого, что он едва смог заметить эту красоту, — может быть, большую, чем существовала на самом деле, чем та, что объясняется пейзажами и архитектурой, — но для него связанную навсегда с потерянной любовью и неудавшимися поисками.
Уличные фонари, некоторые из них довольно древние, кованые, освещали улочки и переулки, каменные стены и цветы в палисадниках. Слабый желтый свет доводил эти цветы до полной бледности. Еще полчаса назад света было вполне достаточно для чтения; сейчас опустились сумерки, и перед окнами вдоль улицы зажглись фонари. Небо было дождливое, и звезды появлялись только в разрывах пухлых облаков. Никакой луны.
«Олива и голубка» ярко освещены, около отеля полно машин. Стеклянные двери отделяли холл от коктейль-бара, и он видел группы людей, собравшихся вокруг небольших черных дубовых столов, и юные пары, сидящие на высоких табуретах. Арчери подумал, что отдал бы все, чем владеет, лишь бы видеть Чарльза среди них закидывающим в смехе голову, с рукой, положенной на плечо хорошенькой девушки. Не прекрасной, не интеллектуальной, не высоконравственной девушки — просто хорошенькой, глупенькой и без лишних комплексов. Но Чарльза здесь не было. Он нашел его на террасе в одиночестве пишущим письмо. Всего несколько часов прошло с момента прощания с Тэсс, а он уже писал письмо…
