Нину мы отстояли всем магазином, но Вася не обиделся, что им
пренебрегли, и теперь изредка забегает к нам на огонек выпить кофейку.
Кое-как доработав до конца дня, я, выходя из офиса, увидела
на обочине голубые «Жигули» с открытым капотом. Хозяин, как водится, ушел в
мотор по пояс, выставив наружу брюки и ботинки. Не зря говорят, барахло машина
«Жигули»! Н-да, брюки были серые, хорошей ткани, с пятном мазута возле
отворота, я их сегодня уже видела. Как это понимать? Машина другая, а брюки те
же самые? Интересный человек. Брюки у него одни, а машин – как собак нерезаных.
Я прошла мимо него и замедлила шаг – очень уж мне захотелось разглядеть его
получше, но в этом я не преуспела. Удалившись на безопасное расстояние, я
оглянулась – вдруг он вылезет, и я смогу его рассмотреть? Но я увидела кое-что
другое, отчего мне стало не по себе.
По тротуару неторопливой расхлябанной походочкой шел смуглый
молодой человек в мятых вельветовых брюках и бежевом свитере. Он никуда не
спешил и поддавал ногой пустую банку из-под пива. Проходя возле голубой машины,
он неловко поддал свою банку, и она скатилась с тротуара. Пружинистой,
танцующей походкой брюнет сошел на мостовую рядом с хозяином неисправных
«Жигулей», как-то неуловимо взмахнул рукой и снова выкатил банку. Я следила за
его грациозными движениями, но какой-то внутренний толчок заставил меня
перевести взгляд на человека в приметных брюках. В его позе что-то неуловимо
изменилось. Он так же стоял, зарывшись в мотор своей машины, но стоял как-то
безвольно обмякнув. Он не стоял, а лежал, навалившись грудью на мотор. Я не так
часто видела мертвых людей, но внутренний голос сказал мне, что этот человек
мертв. Я лихорадочно завертела головой в поисках грациозного брюнета, но его и
след простыл.
Что делать? Я покрылась испариной от страха и волнения и
поскорее побежала прочь. Сердце билось как зверь в клетке. Эти подозрительные
брюки и машины стоят всегда то рядом с моим домом, то с офисом… И похоже, что
убийства, кроме меня, никто не заметил. Я остановилась и решительно повернула
назад, надо вернуться. Но, выйдя из-за угла, я застыла в полной растерянности:
улица была пуста, никакой машины и уж тем более – никакого покойника. Что же,
мне это все померещилось? До сих пор я не страдала галлюцинациями. Что же, он
сам сел в машину и уехал? Интересный покойник, подвижный и технически
грамотный. Я начала сомневаться в своем рассудке.
Но самое интересное было еще впереди. Вечером мне позвонила
знакомая, Лиля Свитская, и с нескрываемым интересом спросила, растягивая слова
в своей обычной манере:
– Татьяна, у тебя что, новый роман?
– С чего ты взяла?
– Ну, с кем это ты была в воскресенье в машине?
– В какой машине? – Сердце у меня тревожно
забилось от неясного предчувствия.
– Ну я не помню в какой, в синей или в зеленой… Ты меня
еще марку спроси, я в них не разбираюсь… Я свою-то трудом запомнила, только по
мужу и узнаю… Но тебя-то я точно разглядела, мы на переезде рядом стояли…
– Да не тяни ты, Лилька! – С Лилей разговаривать –
это, доложу я вам, мука мученическая. – Не тяни! На каком переезде?
– Ну, как на каком? Мы на дачу ехали. Переезд возле
Репина, мы рядом с тобой стояли, я тебе машу-машу, а ты на меня посмотрела, как
будто первый раз видишь… И такой мужчина интересный за рулем был! Кто это?
Вспомнив интересного мужчину, Лиля слегка оживилась, даже
говорить стала быстрее.
– Какой хоть мужчина-то? Блондин, брюнет?
– Ну ты даешь! Не помнит, с кем в машине ехала!
Блондин, конечно! Стану я на брюнетов пялиться! Но вы с ним не одни были, на
заднем сиденье еще двое сидели, но неинтересные.
– Лилечка, ты ничего не путаешь? Это точно меня ты
видела?
– Ой, ну ты даешь! Я еще пока в маразм не впала! Конечно,
тебя! Да ты что, пьяная, что ли, была – не помнишь ничего?
– Да я сама ни черта не понимаю. А когда это было-то?
– Я же тебе говорю – в воскресенье!
– Да понимаю, что в воскресенье. А в какое время?
– В какое время?
Я тотчас поняла, что допустила ошибку. Спрашивать Лилю о
времени было бесполезно. Она и время – это две вещи несовместные. Она никогда
не знала, который сейчас час, всегда и всюду опаздывала и искренне удивлялась,
если кто-то был этим недоволен.
– Лилечка, хоть примерно!
– Примерно… Утром мы вообще-то на дачу ехали…
А-а! – Лиля вдруг страшно обрадовалась, вспомнив что-то, что могло помочь
ей определить время. – Это было за три часа до пожара!
– Какого пожара?
– Ну как же! Там такой пожар был в Учительском, возле
Репина, большой дом сгорел как свечка, машин пожарных понаехало, но ничего не
смогли сделать, одни угли остались!
Я вспомнила свой серый плащ с прожженной полой, и мне стало
нехорошо.
Время было позднее. Я зашла к Галке за Аськой. Они все
смотрели новости, я взглянула на экран и застыла на месте.
«… Следственная группа прокуратуры прибыла сегодня на место
крупного пожара, случившегося в поселке Учительское в минувшее
воскресенье», – звучал голос диктора за кадром, а на экране телевизора
были черные обугленные стены большого загородного дома, окруженного огромными
соснами, теперь тоже обугленными. Участок был большой, огороженный бетонным
забором, и сердце мое при виде этого обгорелого дома исступленно забилось. Я
видела это место! Но где и когда?
Где – понятно, но вот когда? Еще это Лилькин звонок… Что со
мной происходит? С ума я, что ли, схожу? А диктор продолжал:
– По делу о пожаре у следствия появилась новая
информация. Как считает следователь Громова, в Учительском имело место
столкновение двух преступных группировок, в результате которого коттедж был
умышленно сожжен. Возможно, эти же люди принимали участие в криминальной
разборке, происшедшей в тот же день, в минувшее воскресенье, в восемь часов
вечера на Выборгском шоссе. В связи с этим делом разыскивается женщина – рост
около 165 см, блондинка, была одета в серый плащ и темно-синие туфли…
– Тоже мне, приметы, – фыркнула Галка, – да
под них кто угодно подходит, вот даже ты…
– Разве я блондинка? – растерялась я.
– Ну, пепельная…
Галкины слова повергли меня в ужас. Кстати, где же плащ?
Утром в понедельник я второпях сунула его под вешалку, чтобы Галка не заметила
и не начала расспрашивать. Девчонки перебрались в нашу комнату, потому что
Галка укладывала Стасика, я достала плащ и заперлась с ним в ванной. Так, пола
обгорела прилично, носить уже невозможно, и как это я сразу не заметила?
Придется его выбросить, чтобы не расстраиваться. Машинально я проверила
карманы, и что-то в правом царапнуло мне руку. В руке у меня была довольно
тяжелая золотая цепочка с крупными порванными звеньями – такие носят сейчас
бандиты-»отморозки» с бритыми затылками и неандертальскими низкими лбами.
Откуда у меня эта цепь? Я взяла ее в руки и вдруг заметила, что замок на ней
разорван и вся она вымазана чем-то липким и ржавым. Господи, да это же кровь! И
вдруг перед моим внутренним взором встало лицо с выпученными глазами и
разинутым в крике ртом, я ощутила, как тяну за цепочку и она рвется…
