– В каком он виде! – начала ворчать Галка. –
Была приличная вещь! В кармане салфетка, потом таблетка какая-то…
– Таблетку не трогай, положи в карман, только чтобы
дети не нашли, она ядовитая. А еще что?
– Ничего больше нет, только на юбке две булавки.
– Точно две?
– Ну я же не слепая, – обиделась Галка.
Значит, так. Булавка была одна, вторая упала на пол у
Валентины в гостиной. Для того я и взяла у нее брошку. А теперь вместо брошки
вторая булавка, а ее я могла взять только у Кирилла, к нему я пришла с брошкой,
если бы потеряла ее по дороге, юбка бы свалилась. В той квартире на Некрасова
брошки не было, так сказала Валентина. Кстати, что она сама там делала рядом с
покойником? Не она ли его… того? По характеру, во всяком случае, ей это больше
подходит. Но на фото снята я, а милиция разбираться не будет.
У меня создалось впечатление, что Валентина и тот тип с
измененным голосом работают каждый сам по себе, не связаны они друг с другом.
Так или иначе, мне надо найти брошку и выяснить, в чем там дело, а для этого
придется снова идти к Кириллу. Что-то я к нему зачастила. Но при всех моих
неприятностях наши с Кириллом разногласия по поводу того, кто к кому пришел да
кто кого затащил в постель, как-то отходят на второй план.
Опять я отпросилась у Миши, он уже косился и глядел хмуро,
но отпустил сразу после закрытия магазина. Когда я шла по Кронверкскому, было
еще светло. Я уже собиралась свернуть на Зверинскую, но заколебалась – нехорошо
как-то к человеку врываться без приглашения. Может, он не один? Почему-то эта
мысль мне не понравилась. Я поискала глазами телефонную будку и вдруг услышала:
– Здравствуйте, милая барышня! Передо мной, улыбаясь,
стоял тот чудный старичок, Карамазов.
– Здравствуйте, Николай Петрович! – Я даже
обрадовалась, такой он был славный. – Как поживаете?
– По-стариковски, милая, по-стариковски. – Он
церемонно пожал мне руку. – Вот иду от Марии Михайловны, решил
прогуляться, погоды стоят хорошие. – Он так и сказал – «погоды».
– Как здоровье Марии Михайловны?
– Так, все без перемен, ну и слава Богу!
– Верно, – согласилась я.
– А вы далеко ли направляетесь? – Видя, что я
медлю с ответом, – мне не хотелось рассказывать ему, что я вечером иду к
одинокому мужчине, который вовсе меня не ждет, – старичок очень
сконфузился.
– Уж простите стариковское любопытство, вечно мы
норовим все расспросить, – смущенно проговорил он.
– Что вы, Николай Петрович, я к подруге иду, вот тут
она живет рядом!
– Ну всего наилучшего, милая Танечка, кланяйтесь от
меня подруге-то. – Он хитро улыбнулся, и я подумала, что он догадался про
Кирилла, очевидно, он знал, где тот живет.
Карамазов вежливо приподнял шляпу и удалился. На повороте я
оглянулась – старичок шел легко, почти не опираясь на трость, очевидно он носил
ее так, на всякий случай. Костюмчик на нем сегодня был другой – по солнечной
погоде более светлый. По-прежнему, старичок был очень аккуратненький и выглядел
вполне довольным жизнью.
Я вошла в уже знакомый проходной двор, там на лавочке сидели
старушки, как летом. Они проводили меня неодобрительными взглядами и
зашептались. Вспомнив утреннюю наглую бомжиху, я испугалась было, но потом
сообразила, что бабушкам просто не понравилась длина моей юбки. Тут они правы,
если опять буду домой возвращаться поздно, следует надеть брючный костюм, так
спокойнее.
Я вошла в парадную и поднялась по ступенькам. Дверь в
квартиру Кирилла была открыта, то есть не то, чтобы открыта, но слегка
притворена. Мне это не понравилось, поэтому я нажала на звонок, но он не
работал, во всяком случае звонка в квартире не было слышно.
– Кирилл! – Я постучала в дверь. – Ты дома?
Никто не отозвался, но где-то в глубине квартиры лилась
вода. Если он принимает душ, то почему с открытой входной дверью? А может,
Галка права, и он все-таки пьяница?
Я решительно открыла дверь и вошла. В прихожей никого не
было, кроме жуткого беспорядка. Вешалка болталась на одном гвозде, одежда
валялась на полу. Столик для телефона теперь стоял на трех ногах, а телефонный
аппарат, и раньше расколотый, теперь разбился окончательно. За дверью комнаты
послышалось какое-то движение.
«Воры! – мелькнуло у меня в голове. – Чушь какая,
что у него красть? Значит, была пьяная драка», – вспомнила я Галкины
умозаключения.
Если я сейчас убегу, то бабки во дворе обязательно меня
запомнят, а потом опознают. А вдруг там кого-то убили? Но кто же тогда
двигается?
Я вооружилась четвертой ножкой от столика, которая валялась
отдельно, и вошла в комнату. По сравнению с тем, что творилось в комнате, в
прихожей был порядок, как на крейсере «Аврора» седьмого ноября.
Все ящики из платяного шкафа были вынуты, белье, носки и
всякие шмотки валялись кучей на полу, то же самое творилось с письменным
столом. Какие-то железки и бумажки лежали вперемешку. Посуда в серванте не
побилась, это я заметила краем глаза. А в общем был ужасный разгром, а в
довершение всего из-за стола торчали ноги в носках, и дырка на пятке была
аккуратно заштопана.
В моих ушах почему-то зазвучал равнодушный голос диктора:
«… временно неработающий К. после совместного распития
спиртных напитков…»
«Они его убили!»
Только этого мне не хватало. Обнаружить еще один труп, имея
в сумочке фотографию, где рядом с покойником я, собственной персоной! Милиция
будет просто в восторге!
Из-за стола раздался стон, и я во мгновение ока оказалась
там. Кирилл открыл один глаз и с недоумением уставился на меня.
– А ты что тут делаешь?
Я подло обрадовалась, что он жив, – значит, он
подтвердит, что не я устроила весь это разгром и не я его ударила.
– Кирилл, что с тобой? Кто это тебя так?
– Не знаю, черные какие-то.
– Черные? – Я вспомнила про молодого человека с
консервной банкой, явно южной наружности.
Кирилл сделал попытку сесть, я подхватила его и увидела, что
голова у него сзади вся в крови.
– О Господи, они тебя ранили!
– Еще бы, когда так по голове звезданули!
С большим трудом с моей помощью он дотащился до дивана.
Диван не пострадал, правда пружины торчали в разные стороны, но это я помню по
прежнему разу. Я сбегала на кухню, где был такой же разгром, намочила полотенце
и обтерла ему голову. Кровь текла меньше.
– Кирилл, надо же «скорую» вызывать, тебя в больницу
надо!
– Не суетись, – он показал на диван рядом с
собой, – сядь, дай подумать.
– Что же случилось?
– Я в магазин ходил, продукты покупал.
