– Нет, это не я.
– Тебя-то мы там видели, ты в его квартиру входила.
– Я и не скрываю, что там была. А только нашла я его
там уже мертвого. И думаю, что это девчонка его.
– Ага, и привязала к креслу, и пытала? Не сходится у
тебя. Ну да ладно, это теперь не важно. А вот если бы ты пропажи хватилась не
утром, а сразу, как он ушел, то мы бы к нему на квартиру раньше бандитов успели
и все бы уладили.
Кемаль, до того не издавший ни звука, разразился длинной
тирадой на родном языке. Иса ответил ему краткой фразой и снова повернулся к
Валентине:
– Кемаль сказал, что ему не нравится, как ты ведешь
дела. И ты сама не нравишься. Если бы не ибн-Фарух, он бы тебя давно зарезал и
домой уехал. Ему здесь не нравится. Здесь холодно.
– Вы меня не пугайте! – взвизгнула
Валентина. – Вам Хасан приказал делать, что я велю, – вы и делайте.
Сами девчонку упустили, а сами волну гоните на меня.
– Хасан-ибн-Фарух – настоящий воин, для нас его имя, мы
его приказ выполним, но подчиняться женщине воин Аллаха не может. Мы для
ибн-Фаруха должны бумаги достать, мы их достанем. Те бумаги, что на даче были, –
сгорели. Ты копии сделала – у тебя их украли. Твоя вина, не наша. Кто украл?
Девчонка? Где прячет? Что ты знаешь? От тебя никакой помощи, одни неприятности.
– Я на днях буду с Хасаном говорить, попрошу его, чтобы
других людей прислал. Вы мне претензии предъявляете, а сами вдвоем с девчонкой
одной справиться не могли. У хахаля ее, Кирилла, искали – ни черта не нашли.
Вам скажу, что делать надо – надо девчонку прижать как следует, язык ей
развязать, чтобы все выложила – куда дела мои копии, где прячет. Если вы с этим
не справитесь – пусть Хасан решает, что с вами делать.
– Ладно, девчонку мы достанем, это не проблема. Все она
нам скажет, что знает. Нет такого человека, который бы нам все не сказал.
Кемаль – он такой. У него и немой заговорит. Он человек простой, темный, языков
не знает, но заставит говорить любого.
В субботу утром меня разбудили дети. Девчонки дразнили
Стасика, он жутко орал, да еще кошка мяукала как резаная. Галка с Сергеем уже
ушли, я собралась, привела себя в порядок, накормила детей поздним завтраком и
потащила весь наш детский сад в скверик. Там я нежилась на мягком осеннем
солнышке, девочки бегали по площадке, а Стасик прилежно копал песочек у моих
ног. Он вообще со мной ведет себя очень спокойно. Мы с ним построили красивый
песочный дом, потом прибежали девчонки и стали его модернизировать, Стасик
расстроился и заорал – в общем, мы все очень неплохо провели время. После обеда
я уложила Стасика спать, а девчонок усадила играть в тихие игры. Сама я
занялась хозяйством, потом позвонила Кириллу, но у него никто не отвечал.
Значит, уже встал и ходит по своим делам, мои заботы ему ни к чему. Когда
явились Галка с Сережей, я сообразила, что у меня абсолютно нет продуктов и
решила сбегать в магазин.
Когда я, нагруженная двумя пакетами с продуктами, открыла
дверь своего подъезда, какой-то молодой человек открывал почтовый ящик, стоя ко
мне спиной. Я сделала было шаг назад, чисто инстинктивно, но чьи-то сильные
руки схватили меня сзади, а Кемаль, это был он, брызнул мне в лицо пахучей
жидкостью. Последняя моя мысль была о том, что какие наглые эти арабы – при
свете дня, в субботу, похитить человека на глазах у изумленной публики!
Когда я пришла в себя, первым, что я увидела, было лицо того
же самого Кемаля. Он наклонился надо мной с детской доверчивой улыбкой. Я
попыталась пошевелиться, но мне это не удалось. Тогда я осторожно оглянулась по
сторонам. Комната была небольшая и абсолютно пустая, в ней даже не было окон.
Обои свисали клочьями, дощатый пол весь покоробился. Из мебели в комнате
сохранился старый-престарый комод, покрытый вместо скатерти куском старого
рваного тюля. По одной стене не стояло ничего, только по светлым кускам обоев
можно было догадаться, что раньше здесь стояла мебель, а вдоль другой,
противоположной, стены тянулась достаточно толстая железная труба. Это не была
труба парового отопления, потому что она была холодная. Зачем она была там, я
не знаю, но арабы приковали меня к ней самыми настоящими наручниками, как в
кино. Я посмотрела вниз. Куртку с меня они сняли, я была в джинсах и свитере. А
подо мной лежала старая диванная подушка. Заботливые какие!
Увидев, что я открыла глаза, Кемаль обернулся и сказал
что-то на своем гортанном языке. Тут же в поле моего зрения появился его
напарник-переводчик.
– А-а, пришла в себя! С возвращением, так сказать.
– Куда опять вы меня притащили? Чего еще надо?
– Нам надо, чтобы ты отдала чужую вещь. Брать чужие
вещи нехорошо, это грех.
– Аллах не велит, да?
Его смуглое лицо пошло пятнами, я подумала, что он меня тут
же зарежет.
– Не смей произносить святое имя своим нечистым ртом!
– Ладно, вашего Аллаха я не хотела обидеть, вы мне
лучше скажите, что надо.
– Ты была у одной достойной женщины, – высокопарно
начал он.
– Это Валентина – достойная женщина? Я вас умоляю!
– Не будем отвлекаться. И ты у нее взяла очень важную
вещь, которая нам очень нужна.
Ну так и есть. Им всем нужен дурацкий паучок. Дрянная
брошка. Это из-за нее весь сыр-бор. Что же там такое драгоценное? Только не
уверяйте меня, что камень настоящий, настолько-то я в этом разбираюсь. Но надо
было что-то отвечать моему восточному «другу». Я держалась так хорошо не
потому, что совершенно не боялась, напротив, я очень боялась. Но меня
преследовала какая-то странная нереальность происходящего. Все было как будто в
кино, в боевике, причем не очень хорошем. Может быть, я просто не могла
перестроиться со своей нормальной установившейся жизни на этот кошмар?
– Так вам нужна эта зеленая брошечка? Я случайно ее
взяла, я не хотела, юбку заколола. Я и не думала, что она кому-то нужна.
– Ну? – с напряженным вниманием склонился он ко
мне. – И где теперь эта брошка?
– А черт ее знает, – ответила я совершенно
искренне.
На него эти слова произвели очень скверное впечатление. Он
так помрачнел, как будто получил нагоняй от своего муллы или кто там у них.
– Я был о тебе лучшего мнения. Я думал, что ты нам
поможешь и сама все расскажешь. А так придется Кемалю вынимать из тебя правду
понемногу.
Он обернулся к Кемалю и, судя по всему, перевел ему наш
разговор. Кемаль снова улыбнулся открытой детской улыбкой и вышел из комнаты.
– За инструментами пошел, – пояснил тот, кто знал
по-русски.
До меня наконец дошло, что все это не сон и не кино, и стало
так страшно, что я чуть опять не потеряла сознание.
На одной из тихих маленьких улочек в центре Петербурга
стояла темная элегантная машина с дипломатическими номерами. Мимо по тротуару
шел худощавый, невысокий мужчина, которого со спины можно было принять за
подростка. Когда он поравнялся с машиной, задняя дверца приоткрылась, и
невысокий прохожий скользнул на сиденье. Рядом с ним сидел элегантный
представительный джентльмен в безукоризненно сшитом костюме. Он приветствовал
вновь прибывшего с изумительным оксфордским выговором.
